– Да иду я! – нервно вздыхаю, проходя по прихожей.

Щелкаю по выключателю, и бра на стене вспыхивает теплым светом, не бьющим по глазам, но мягко разгоняющим темноту. Замираю около двери и, привстав на носочки, заглядываю в глазок, силясь рассмотреть в полумраке подъезда непрошеного гостя.

Сердце пропускает удар, ухая вниз, а затем взмывает вверх, трепеща пойманной плашкой и с размаху врезаясь в грудную клетку. Пальцы дрожат от нахлынувших эмоций, а лежащая на тумбочке связка ключей выскальзывает из них, когда я пытаюсь ее подхватить, стремясь поскорее впустить желанного визитера. Металл звонко клацает по полу, а я, чертыхаясь, подбираю их и спешу наконец-то отворить дверь.

– Кис, ну ты чего так долго?! – В квартиру вместе с морозной свежестью входит Стас, возмущенно бубня: – Я уже думал, весь подъезд перебужу! –отчитывает он меня, сбрасывая с правого плеча лямку дорожной сумки, и та с легким шорохом падает на пол.

– Привет, – шепчу я охрипшим голосов. – Ты как здесь? – неверяще смотрю на него, а на лице расплывается  блаженная улыбка.

– В смысле?.. – Он хмурит брови, снимая куртку и скидывая ботинки. – Ты не рада, что ли?  

 Рада! Рада! Я чертовски рада!

 Но произнести вслух ничего не получается, эмоции бурлят во мне, мешая здраво мыслить и вразумительно изъясняться. И все, что я сейчас могу, это шагнув к нему навстречу, обвить руками его крепкую шею, с размаху уткнувшись носом в тонкую ткань свитера, плотно обтягивающего грудь. И именно это я и делаю, прикрывая на мгновение глаза, вдыхаю родной аромат. Боже, как же я по нему соскучилась!

 Где-то в районе солнечного сплетения бабочки крыльями щекочут, а я лишь теснее прижимаюсь к любимому.

 Ладони Стаса уверенно ложатся на мою попу и приподнимают меня, побуждая обвить ногами его талию.

  Повисаю на нём,  как маленькая обезьянка. Опутав его руками и ногами, утыкаюсь носом в изгиб шеи и с наслаждением вдыхаю терпкий аромат его любимого парфюма.

– Привет, – повторно здороваюсь с ним, почти шепотом. – Я так соскучилась! – выдыхаю блаженно, крепко-крепко зажмурившись,  чтобы прогнать навернувшиеся слезы, а в носу все равно предательски щиплет, и голос сбивается.

– Угу.

– А ты? – Я скольжу легкими поцелуями по острым скулам, покрытым колючей трехдневной щетиной, прикусываю подбородок.

– И я, – приглушенно звучит его ответ почти около моих губ.

 Стас делает шаг в сторону комнаты, не отпуская меня, но спотыкается о сумку, стоящую на полу.

– Черт! – ругается он, и балансирует, пытаясь удержать и меня, и равновесие.

  Получается, но с трудом, и только после того, как Стас убирает ладони с моей попы и опирается ими о стену. Я же, в свою очередь, ослабляю захват ногами его талии и соскальзываю на пол, тут же попадая в плен его мощного тела с одной стороны и кирпичной стеной в нашей прихожей с другой. Стою и смотрю в ожидании на его лицо, искаженное раздражённой гримасой. Почти не дышу. Аккуратно кладу ладони на вздымающуюся в неровном дыхании грудь, слушая стук его сердца.

Раздражение сменяется задумчивой угрюмостью, он отталкивается от вертикальной поверхности и, чуть отойдя от меня, взирает на разбросанные в разные стороны вещи.

– Какого хрена они под ногами валяются?! – грозно шипит он, поддевая одну из них носком. – Чье это вообще?!

– Мое. – Поднимаю одну сумку, затем вторую.

– Ты куда-то собралась? – Его брови сдвигаются к переносице, а взгляд становится подозрительным.

– К тебе, – пожимаю плечами, а на задворках подсознания всплывает мысль, что идея все же была неудачной.