Но внешность все же значит не так много. Умеющий читать людей, он видел, что девочка была… хорошая. Добрая, гибкая. Способная на верность и альтруизм. С легкой долей упрямства и здоровым чувством самосохранения. И достаточно сообразительная. Хорошая девочка. Рональду нравились такие люди — наделенные самоотверженностью и добротой одновременно с ненавязчивым достоинством.

Сейчас этот цветок нужно сохранить. Не помять, не сломать, дать расцвести. А потом… может быть, найти достойного, кому передать ее. И на сегодня с размышлениями о ней нужно заканчивать. И так слишком много дел.

Еще раз усмехнувшись самому себе, он вызвал управляющих.

— Найдите девочке учителей, — распорядился он, когда Парм и Тиарна показались на пороге. — Одного для изучения наук, из тех, что учат принцев. Другого или другую — для изучения искусств: музыка, танцы, что угодно еще, чему учат девушек в богатых домах. Через два дня я хочу увидеть кандидатов.

Парм слегка наклонил голову, показывая, что готов исполнить распоряжение хозяина.

— Господин Рональд, вы так добры к девочке! — с искренним восхищением произнесла Тиарна.

— Когда-то я был невнимателен к деталям, — усмехнулся он, искоса взглянув на управляющую. — Помнишь, Парм, после войны я распорядился выплачивать пенсию инвалидам? Но я не озаботился сам рассмотреть законопроект, и крючкотворы нашли лазейки, чтоб уменьшить расходы по статье. Отец девочки не получал положенную ему пенсию и был вынужден продать своего ребенка. Поэтому я принимаю ответственность за нее. Она — одна из тех деталей, что порой бросаются мне в глаза и призывают быть внимательнее к мелочам.

Парм понимающе кивнул, а Тиарна с интересом вгляделась в лицо хозяина.

— А где мне разместить ее? Вероятно, ближе к вашим покоям? — с долей осуждения и вызова в голосе спросила управляющая.

Рональд рассмеялся. Тиарна с ее особенностями хозяйственной и властной женщины, как и ее муж-подкаблучник, была ему симпатична. Именно на таких людях держится система «мелочей», до которой у него не всегда доходили руки. Например, отлаженный мир его дома в Альбене.

— Ну что вы, Тиарна! — рассмеялся он. — Разместите ее в северном крыле как можно удобнее. И еще — у меня к вам просьба… — он заговорщицки нагнулся к управляющей. Высокая и массивная, она не казалась такой большой на фоне своего хозяина. — Не приказ, а просьба…

— Все, что пожелаете, господин Рональд, — слегка поклонилась управляющая. В ее голосе звучало облегчение. Видимо, она думала, что придется уговаривать хозяина не трогать пока что девочку-рабыню. Дитя местного менталитета, она, вероятно, ожидала, что он с первого дня станет призывать этого ребенка на ночь.

— У вас ведь есть дети? — спросил он у управляющих.

— Конечно, господин Рональд, — ответил Парм. — Наш сын Диаби иногда бывает в вашем доме…

— Тогда вы хорошо знаете, что нужно детям. Я хочу попросить вас, Тиарна, дайте девочке то тепло, в котором она нуждается. Я не могу дать ей этого сам. Сейчас ей нужна не мужская ласка, а поддержка женщины, которую она может ассоциировать с матерью. Обнимайте ее, гладьте по голове, говорите добрые слова... Вы меня понимаете, Тиарна?

— Разумеется, господин Рональд, — в голосе Тиарны послышалось наигранное возмущение. — Меня не нужно просить о подобных вещах, я и так вижу, когда ребенок нуждается в ласке…

***

В тот вечер Аньис устроилась в просторной комнате — чистой и светлой, с гобеленами на стенах, где ее разместила Тиарна. Теперь можно было немного поплакать. Она разделась, залезла на высокую кровать, уткнулась лицом в подушку… И из глаз полились слезы.