2. Глава 2

Проснулась я от боли, хотя вряд ли то состояние, в котором я пребывала ночью, можно было назвать сном. Если только кошмаром.
У меня болело все, начиная от макушки, в которую упирался твердый подбородок Никиты, и заканчивая ступнями, придавленными тяжёлой мужской ногой к постели.
Никита спал рядом, крепко обнимая мое несчастное измученное тело и не давая шансов незаметно отодвинуться. 
Проснулся он моментально, от моего первого вялого движения; осторожно убрал с меня неподъемные конечности и с тревогой спросил:
    -    Ты как? Настя, мне так жаль.. Ты сможешь меня когда-нибудь простить?
Мне понадобилось время, чтобы осознать - он не шутит, а вполне себе серьезно интересуется, не сильно ли испортило наши отношения это маленькое недоразумение. 
Никита попытался мне помочь подняться с разоренной кровати, но я зло откинула его протянутую ладонь, за что поплатилась режущей болью в шее.
    -    Уйди, пожалуйста, и больше никогда не появляйся. - Плакать я уже не могла, но от невыносимой боли в теле мне хотелось орать и бросаться на стены, и останавливало меня лишь то, что активные движения приведут к новой боли.
Никита встал на моем пути в ванную, растерянно взъерошил волосы на затылке и опять потянул свои ручищи ко мне.
    -    Давай помогу. Отнести тебя в ванную? - Я так свирепо посмотрела, что он осекся и неуверенно добавил. - Или хотя бы обопрись об руку. 
    -    Ты меня плохо слышал? Я сказала - вали из моей квартиры!
Никита обернулся, словно эти слова предназначались не ему, а кому-то другому, попятился задом по коридору, пока не дошел таким образом до ванной комнаты, включил свет и предупредительно распахнул передо мной дверь.
    -    Выполни одну мою просьбу, - я на секунду прикрыла глаза, борясь с головокружением и слабостью, а когда открыла, поморщилась от чересчур внимательного и крайне встревоженного взгляда. Лучше бы он вчера так смотрел! - Когда я выйду из ванной, тебя здесь быть не должно.
В ванной я всё-таки опять разрыдалась, окончательно добивая воспалённые глаза. Смотреть на себя такую оказалось слишком тяжёлым испытанием. Он меня пытался съесть? Глубокий укус на шее, царапины от зубов на плечах и ключицах, бесконечные засосы на груди, животе и даже бедрах.
    -    Настя! - в дверь забарабанили. - У тебя все нормально? 
    -    Пошел ты! Сволочь!
Я с трудом забралась в ванну, включила душ и осторожно провела по груди и животу мыльной губкой, но взгляд то и дело обращался к небольшому круглому зеркалу, в котором отражались мои искусанные и натертые жёсткой щетиной губы и два багровых засоса на нижней челюсти и на шее.
От увиденной картины и от жуткой опустошающей слабости и отвращения к самой себе, я почувствовала, как тело превращается в дрожащее желе и съезжает по мокрой кафельной стене вниз, в ванну, по дну которой сбегала мыльная вода и словно уносила в отверстие водостока все хорошее из моей жизни.
    -    Настя! - дверь с противным металлическом лязгом лишилась замка и резко распахнулась. Открывалась она в коридор и, получается, Никита её не выбил, а именно открыл, потянув ручку на себя и выдрав магнитные внутренности замка. - Настюш.. девочка моя..
Никита достал меня из ванны в полубессознательном состоянии, укутал в полотенце и отнес в родительскую спальню, где осторожно уложил в кровать и укрыл одеялом. 
    -    Сейчас, маленькая.. Полежи пока, а я сделаю чай. Где у тебя таблетки? В сумке? 
Никита ушел на кухню и через несколько минут вернулся со стаканом чая и блистером обезболивающего. Руки Никиты подрагивали, когда он вкладывал в мою ладонь две таблетки и поддерживал стакан, чтобы я не облилась горячим напитком. Никита постоянно смотрел на меня, тревожно и умоляюще, но и также постоянно отводил глаза, не в силах выдержать мой ответный взгляд - твердый и презирающий. Я не понимала его поступка и вчерашней жестокости, но не могла понять и сегодняшнего поведения.