Вадиму эти жёлтые кругляши нужны только как расчётное средство. Сами по себе монеты вызывали у него совсем вялый интерес, и складировать их в сундуки он в любом случае не собирался. Мысли с золота постепенно переключились на стоящую в лесу тишину, которую нарушал лишь треск горящих поленьев.

Стало как-то тихо, неестественно тихо. Ночной лес обычно полон звуков: то мыши шуршат и резвятся так, что думаешь, будто это олени бегают, то птицы, чем-то испуганные, начинают бить крыльями. А то и зверь ночной осторожно подходит, чёрной тенью мелькая на грани зрения. Так вот, ничего этого сейчас не было, лес словно вымер.

Вадим приподнялся на лапнике и попытался что-нибудь увидеть в зареве огня. Сейчас он оказался в выгодной позиции. Шалаш стоял поодаль и не попадал в круг света, не ослепил глаза своим пламенем. Наоборот, Вадим отлично видел всё вокруг, оставаясь в тени.

Что-то происходило. По краю светового круга мелькали неясные тени, время от времени сверкая глазами ночных хищников. К нему пришли гости. Нет, это не был леший или непонятное пушистое существо, похожее одновременно и на рысь, и на лису. Нет, это оказались шакалы или весьма на них похожие хищники. А может и волки, но маленькие.

Высунув голову из шалаша, Вадим неожиданно встретился взглядом с одним из них и на миг оцепенел. Светящиеся инфернальным блеском глаза словно парализовали, приковывая всё внимание к себе. Белозёрцев дёрнулся и спрятался в шалаш. В ту же секунду шакал завыл. Весь лес мгновенно ожил, и из темноты к шалашу со всех сторон бросились хищные звери.

Отскочив вглубь, Вадим как дверью закрыл вход щитом, сплетённым из веток. Сильный удар сотряс шалаш, когда в щит с размаху ударился зверь, затем второй, но уже слева, третий. Нападающий зверь атаковал не один, сюда примчалась целая стая. Лес наполнился глухим рычанием и треском разгрызаемых веток. Когда в образовавшуюся прореху сунулась когтистая лапа, Вадим решил, что на этом всё, конец.

Животные бились в истерике, стараясь добраться до вожделенной добычи, пугая Вадима своим зловонным дыханием. Оно проникало даже сквозь устойчивый запах хвои и еловой смолы, вызывая горловой спазм.

– Ять, откуда вы все взялись на мою голову, животные…, – матерился Белозёрцев, пытаясь извернуться лежа полубоком. Еловые стены казались ненадёжной, но хоть какой-то защитой. К тому же ёлки явно не нравились шакалам, значит, их хозяин не Дед Мороз. Может, Санта Клаус? Вряд ли, скорее они дети пьяного Хэллоуина. Жаль, можно было попробовать договориться: Вадим ему сказки двадцать первого века, а тот взамен убрал бы своих чёрных песцов. Песец пришёл – песец ушёл. Красота!

Положение становилось всё более угрожающим, надо выбираться. Куда – неизвестно, в крайнем случае, лезть на дерево. Насколько он помнил, ни шакалы, ни волки по деревьям лазать не умели, значит, у него есть шанс спастись.

Тем временем атаки со всех сторон усилились, еловый шалаш явно собирались брать штурмом. Тонкие брёвнышки удержат мохнатую ораву недолго. Меч неудобен из-за небольшого пространства, а вот кинжал подойдет. Эта мысль, словно молния, пронзила Вадима. Он лёг на левый бок, быстрым движением передвинул ножны с кинжалом на живот. Острый длинный клинок, похожий на тонкое стальное жало, хищно блеснул в темноте шалаша.

– Ну, твари, держите пищу богов! – проговорил вслух Вадим и ударил прямо сквозь хлипкую дверь. Стальная спица, не встречая сопротивления, вонзилась в морду ближайшего шакала и, пробив ему глаз, выключила сознание зверя. Злобная тварь даже не успела заверещать. Глухо зарычав, она повисла мёртвым грузом на тонком лезвии.