Ох, девочка! Дай мне только в себя прийти! Я обязательно выясню, чем тебе не угодил. Я поднес ее платье к лицу и вдохнул его запах. Член снова задергался. Встал, как по команде. Я уже подрочил на эту ароматную трофейную тряпку дважды, а мой хер так и не успокоился. Снова начал мастурбировать, вспоминая, как его трогала Настя, как поглаживала и сжимала в руке.
Она же после этого домой засобиралась? Вот, что ее напугало? Неужто, хуй не видала?
Да, ну! Быть того не может! На девственницу она совсем не похожа. А на кого похожа? На психованную идиотку, хамку, выскочку, но не на целку. А откуда мне знать, как выглядят девственницы? У меня такого «счастья» не было. На хуй оно мне надо? Я люблю ебаться по-взрослому: грубо, пошло, без запретов и комплексов. Дефлорация – это не из моей вселенной. Пусть этим новички и любители занимаются! Я профессионал! В постели зверь! Нежным целкам на моем хую не место!
Это же стрериотипная поебота, что девственницы должны смущаться, падать в обморок при слове «член», вести себя скромно и учтиво с мужчиной? Это сами бабы и придумали. Одни хуячат в своих романчиках сопливых это вот все, а другие читают взапой.
Нет такого в жизни! Были бы целки такие пугливые и скромные, вообще бы никому не давали. Ах да, пардон, там же еще должна обязательно присутствовать невъебенная любовь! Только все девушки теряют свою невинность у одноклассников на даче или за гаражами. Вот это любовь, блять!
Кончаю! Уф, сука! Давно я так сладко не дрочил, да еще и с утра пораньше. Хорошая девочка! Ух, и повезло же ей, что я жив остался! Так ее выдеру, на других смотреть не захочет! Во все щели напихаю! В жопу мне уже два раза задолжала, сучка бешенная!
А что если она и, правда, девочка? Вот будет облом! Я обламываться не люблю. Я и так в пролете в последнее время. Какая-то полоса невезения пошла. Миланка порчу на меня навела? Все с того мотоциклиста долбанутого началось.
Надо как-то узнать за Настину дырочку, да поскорее. А как узнать? Я же не могу подойти к ней и спросить:
– Дорогуша, скажи-ка мне, а не целка ли ты часом?
Никто так не делает. А как делают? А если каким-то образом выяснится, что так и есть? И че мне с ней делать? Ждать, пока ее еще кто-то первее меня оприходует? Хуйня какая-то получается, вам не кажется?
Да с этой Настей одна хуйня и получается! Одной хуйней больше, одной меньше...
Я не могу теперь на нее забить, и забыть, и хуй положить. Я хочу его в нее засунуть. Чем она меня зацепила? Тем, что не дала? Красивая, конечно, зараза! Сочная, свежая! Но не это в ней главное. Живая она, настоящая. Всю голову я себе выебал уже, думая о ней. Вот зачем оно мне надо?
Входная дверь пикнула - это Людмила пришла.
– Люся, который час?
– Девять часов, две минуты, – отвечает Люся. – Доброе утро, Антон Викторович!
- Охуеть, какое доброе! - ворчу я, натягивая на себя одеяло.
Щас Людмила прийдет сюда первым делом. Стучится? Ну, ничего себе! Прогресс в этикете!
- Заходи, Люда! - разрешаю я.
Щурясь, вижу ее красноголовый силуэт, который двигается к моей кровати.
- Дарова, барин! - басит женщина. - Эт чёй-то с тобой? Никак, пчелы покусали?
- Это, Людмила, перцовый баллончик! - ставлю я ее в известность. - Ты можешь сегодня подзадержаться? Мне помощь нужна.
- Ну, не знаю... - Садиться на край кровати. - Может, в скорую, а? Антон Викторович?
- Не, мне уже лучше. Найди мне капли глазные в аптечке. Только смотри не напутай! А не то я совсем слепошарым останусь и тебе платить уже не смогу.