– У него другая баба есть, – проскрипела Джамалия, довольная произведенным эффектом. – Тоже блондинка, как твоя дочь. Полная только, грудастая… Знаешь такую?

Анна Всеволодовна растерянно покачала головой. Да откуда ей знать-то, она ведь с зятем почти не общается.

– Мотоциклы любит Павел, – добавила колдунья, словно и не ожидала ответа. – И баба та – тоже… Уйдет он от дочки твоей, уже лыжи навострил!

– Да я сама понимаю, что навострил! – в отчаянии воскликнула клиентка. – Делать-то что?!

– Ничего тут не поделаешь, – вздохнула Джамалия. – Могу только…

– Что? – мгновенно воспрянула духом Корнелюк.

– На время могу его удержать. Блондинку свою сиськастую он бросит, но… Кобель ваш Павел, вот что я скажу! Не в этот раз, так в другой сбежит. Только встанет это тебе недешево!

– Ну, пусть хоть не в этот раз… А недешево – это сколько?

Он на мгновение прикрыл веки: в глазах рябило от мелькающих за стеклом деревьев и кустов, абсолютно голых в это время года. Кажется, недавно еще было лето, деревья стояли зеленые – и вдруг, как-то внезапно, они лишились своего жизнерадостного покрова, превратившись в печальное зрелище. «Словно провожающие, оставшиеся на перроне, – пришла в голову неожиданная мысль. – Другие уехали в теплые страны, а они чувствуют себя брошенными, вынужденные влачить жалкое, одинокое существование – по крайней мере, до следующей весны!»

Мономах с тоской подумал о том, что ему еще как минимум две недели ездить на электричке на работу. Пока машина в ремонте и работники автосервиса дожидаются необходимых деталей из-за границы, приходится мириться с неудобствами. И черт дернул Артема подарить отцу такую дорогую тачку! Можно, конечно, пользоваться маршруткой, но она идет кружным путем, да еще и по пробкам. Нет, уж лучше поездом!

Привыкнув передвигаться всюду на автомобиле, Мономах не задумывался, что множество людей вынуждены пользоваться пригородными электричками. В подавляющем большинстве это иностранные рабочие, проживающие в загородных бараках и ездящие в Питер на стройки, склады и рынки. Встречаются и студенты, и даже вполне респектабельные граждане, отчего-то предпочитающие именно этот вид общественного транспорта. Мономах к таковым не относился.

Открыв глаза, он увидел, что напротив сидит молодая женщина. Она зябко куталась в толстую шерстяную кофту, почти полностью скрывающую фигуру. «Немного не по сезону, – подумалось Мономаху. – Холодновато!» Симпатичное лицо без косметики, густые темно-каштановые волосы, карие глаза. Но взгляд Мономаха приковывало кое-что другое – желтоватые пятна на шее и щеке пассажирки, которые еще недавно, несомненно, были лиловыми. «Кто же наставил тебе таких синяков? – спросил он девушку про себя. – Жених или муж? А может, отец?» На безымянном пальце незнакомки отсутствовало кольцо, но это мало что значит: во-первых, не все его носят, а во-вторых, можно просто жить с мужчиной, не расписываясь – сейчас это принято называть гражданским браком. Никому не приходит в голову, что гражданский брак на самом деле означает наличие штампа в паспорте, а не его отсутствие, в противоположность церковному браку, который такого штампа не предполагает вовсе. Пассажирка имела жалкий вид – со следами синяков на нежной коже и затравленным выражением на лице. Дверь в тамбур открылась, и девушка дернулась, обернувшись. Странная реакция на обычное действие, то и дело происходящее в вагоне! Пассажирка настороженным взглядом проводила мужчину, прошедшего по проходу на свое место – видимо, он выходил подымить. Чего она боится? Проклиная себя за то, что не может промолчать, Мономах наклонился вперед и спросил: