Сходив в туалет, вымыла руки. Делала это очень тщательно, словно пыталась абстрагироваться от произошедшего. Потом посмотрела в зеркало и приложила холодные руки к полыхающим лихорадочным румянцем щекам. Божечки, да на мне яичницу жарить можно!

Умылась ледяной водой, привела в порядок волосы и уже собиралась уйти, как раздался женский плач. Впрочем, это было больше похоже на завывание койота. Ни то чтобы я частенько слышала их, но почему-то явственно кажется – оно.

— Эй! Вы в порядке? — постучала в одну из кабинок. — Что-то случилось?

За дверью начинают реветь ещё сильнее, жалобнее и протяжнее.

Да. Определенно, не в порядке.

— Может вам нужно что-нибудь? Воды или позвать кого-нибудь?

Дернула за ручку, та легко поддалась. Дверь не закрыта.

И там, на сидении унитаза рыдает моя бывшая лучшая подруга, она же любовница пока всё ещё муженька.

На полу куча бумажных платков, её сумка, с вывернутым содержимым – косметика, телефон и прочее. В одной руке Инга держит рулон туалетной бумаги (для утирания слез, очевидно, ибо платки оказались не вечны), а в другой пузырек с таблетками. Глаза зареванные, тушь потекла, вся такая бедная и несчастная.

Наверное, чисто по-человечески мне должно быть её жаль, но нет. Не жаль. Она предала меня и нашу дружбу, я не злюсь и не хочу мстить. Мне на неё плевать.

— Он бросил меня! — швыряет Мельникова мне в спину. — Райский бросил меня! С малышом!

— И? — повернулась к ней. — Мне тебе посочувствовать?

Она шмыгнула носом и вытерла щеки от слез.

— Я всю жизнь его любила. Мирилась с тобой и с каждой его подстилкой. Верила, что однажды он оценит меня по достоинству.

Интересно, по какому? Боже, это даже не смешно – убого и уныло.

Разворачиваюсь и иду к выходу, потом у меня в голове что-то щелкает. Да что ж ты будешь делать! Однажды моя доброта меня же погубит, вот увидите.

Когда я вернулась к Инге, эта больная баба уже закинулась таблетками. Теперь глотала воду, запивая сплошную химию.

Подобрала с пола почти пустой пузырек и покачала головой. Она реально дура. А вроде всегда такая умная женщина была, тупость за ней не замечала никогда.

Ради кого представление, простите? Ради Райского? Который, на минуточку, кинул её беременную. Уж это-то должно вправить мозги.

— Ты ненормальная, Мельникова? — потрясла ей за плечи. — Выплевывай! Давай, живо. Если на себя насрать, так о ребенке подумай.

Не знаю почему, но на неё это подействовало. Спустя пару минут Инга уже стояла у раковины, умывая лицо и смотря в отражение пустым взглядом.

— Спасибо, — безжизненно произнесла. — Я бы на твоем месте ушла.

— А я это прекрасно знаю, — пожала в ответ плечами.

— Ладно, я в порядке, — она хлопнула в ладоши. — Поеду домой, отосплюсь.

— Ага. Пока.

На сей раз я твердо намеревалась уйти. Сделала несколько шагов в направлении выхода, но снова услышала голос бывшей подруги.

— Алиса, я знаю почему Райский не хочет с тобой разводиться. Он оформил на тебя достаточно большую часть «Идженерал Групп». Потому и не отпускает.

Ну про «не отпускает» мы ещё посмотрим, а вот всё остальное… честно, для меня это шок. Зачем ему делать меня акционером своей компании? Совсем дурак что ли?

— Он провернул это еще полгода назад, — продолжает говорить Инга. — На случай, если у конкурентов получится закопать его. Перестраховался на всякий пожарный.

Фиговый из него стратег.

— Мне не нужна его компания.

— Ты же понимаешь, это не имеет значения. По бумагам ты акционер.

Новости, конечно, ошеломляющие. Даже не знаю, что делать со всем этим безграничным счастьем.