– Думаешь, мне будет достаточно одного поцелуя? – усмехается Даниэль, огибая островок. Оказавшись возле меня, он касается кончиками пальцев тыльной стороны моей ладони. Пронзительно заглядывая мне в глаза, ведет ими вверх по моей руке.

– Думаю, если ты будешь меня трогать, тебе не светит даже поцелуй, – теперь я злая. Почему все испанцы или мужчины, выросшие здесь, так легко нарушают личные границы?

– А ты думала, я поглазеть на тебя пришел? Уже насмотрелся. На такие сиськи грех просто смотреть, их лизать надо, – рычит вдруг Даниэль, обхватывая меня за талию и резко прижимая к своему паху. Я кричу, прекрасно понимая, чем это может кончиться.

– Хватит меня трогать! Ты что делаешь? – визжу я, пытаясь вырваться, но огромный парень уже вовсю затыкает мне рот большой и потной ладонью. Желудок сдавливают спазмы, я мечтаю вытошнить все на него.

– Не кричи так, тебе все очень понравится, обещаю. Трахнуть сводную сестричку Алекса – это то, о чем я даже и мечтать не мог, – гогочет Даниэль, и в следующее мгновение толкает меня в одну из крошечных и темных комнат.

Не сразу понимаю, что это и как мы здесь оказались, но судя по нескольким ведрам, что стоят в углу комнатки, это подсобное помещение.

– Не трогай меня! – кричу я, когда ублюдок резко разворачивает меня к стене, скрутив запястья на пояснице. Их жжет, как и мои щеки, беспощадно измазанные стекающими слезами.

Мне страшно. Потому что ни в каком из миров такая крохотная «полторашка», как я, не способна противостоять здоровяку, в котором около ста килограммов мышц. Только я могу оказаться под угрозой насилия в свой первый же день пребывания в новой стране.

Дебильная Испания. Здесь все извращенцы. Тупые жеребцы, которым лишь бы использовать девушку.

– Заткнись, детка. И хватит ломаться, – обхватывая мою задницу, парень вжимается пахом между моих ягодиц, отчего меня всю передергивает от отвращения и ужаса. Я кричу, надрывая горло, но кретин затыкает мне рот первой попавшейся тряпкой. Я не могу дышать, меня тошнит, я даже не чувствую его прикосновений, потому что тело будто блокирует чувственность.

Хочется вколоть себе львиную дозу наркоза и не ощущать его грубых лап на своем теле.

– Здесь все, кто светит сиськами, получает по заслугам. Ты же знаешь, что пока сучка не захочет, кобель не вскочит, – аналог русской фразы на английском звучит нелепо, но примерно так.

В какой-то момент я ощущаю, как он стягивает с меня шорты, чтобы добраться до трусиков, ягодиц, до сокровенного места, которое я берегу и оставляю девственным, несмотря на то, что у меня есть парень. У нас с Денисом не было секса с проникновением, только ласки и петтинг, и сейчас, когда меня душат слезы и хватка насильника, я жалею о том, что не отдала свою невинность человеку, заслуживающему это.

Сквозь слезы, тошноту и пожирающее изнутри унижение я чувствую, как этот кусок дерьма трется своим стояком через джинсы об мои ягодицы. Запястья печет, я брыкаюсь и выворачиваюсь, пытаясь ударить его в пах и по яйцам, навсегда лишив его способности производить на свет таких же больных дебилов. Подобных мужчин нужно кастрировать. И если случится непоправимое, я плюну в лицо этой безумной семейке и вернусь домой первым же рейсом.

– Если ты не будешь елозить, тебе понравится, – продолжает «утешать» насильник.

В момент, когда мое отчаяние доходит до пика, и я уже слышу, как звенит пряжка его ремня, и мысленно готовлюсь к худшему. Все резко прекращается, а голос Алекса звенит, словно меч, резко разрезающий воздух.

– Достаточно. Ей хватит, Даниэль.