– Я бы на твоем месте сделал так, как предложил Атари. Этого, – кивнул на нечисть хмурый Илис, – только подчиняющее плетение остановит. Но оно тебе надо, постоянно жить в напряжении и ждать нападения собственной нечисти?

– И все-таки я попробую, – пробормотал Нарге.

Непробиваемое баранье упрямство – отличительная черта боевиков. Мне кажется, их в городе даже без кадетской формы можно узнать. Просто по дебильному огоньку неестественного упрямства в глазах.

Жизнь удалась – это когда ты лежишь в своем гнезде с набитым пузом и осознанием того, что в лесу есть еще десять схронов с запасами, а ночью на соседней поляне волчья стая задрала оленя, но почему-то есть не стала, и все это мясо теперь твое.

Так вот, жизнь удалась – это когда ты сытая рагра, а не невыспавшийся, нервный и уже совсем неадекватный человек с лезущими из ушей знаниями и непроходящим потрясунчиком.

Моя жизнь совсем не удалась.

Я слышала, как Ная встала, как, стараясь не шуметь, собралась и упорхнула на экзамен: сутки в каких-то непроходимых болотах, без магии и посторонней помощи. Я так и не смогла запомнить правильное название этого ее предмета – что-то связанное с выживанием в экстремальных условиях.

Для себя эти ее занятия, после которых сильная и ловкая волчица возвращалась в синяках и порезах, я называла выживательными и искренне сочувствовала посмеивавшейся надо мной Нае.

С тихим щелчком за ее спиной закрылась дверь, а я даже не думала вставать.

Сессионная неделя подходила к концу, я уже почти профессионально косила под старательную студентку и гордилась двумя крепкими четверками и одной хиленькой, вымученной тройкой по основам этикета. Как утверждал Аррануш, мне это очень пригодится в будущем, как и всем студентам его академии.

Я не совсем понимала, чем мне может помочь в жизни знание по сервировке стола. Зачем вообще сервировать стол? Если еда вкусная, то она и в глиняной миске не потеряет свой вкус, а если на тарелку из тонкого таларийского фарфора свалить ту же спаржевую капусту, вкуснее она не станет.

Собственно, именно за такие размышления тройку мне и поставили.

А впереди ждал самый последний экзамен, после которого жизнь должна была наладиться. Пускай всего на две недели, но я могла опять вернуться в свою пушистость.

Вот только что-то было не так. До экзамена оставалось часов пять, я могла еще поспать, отдохнуть, набраться сил, не подрываясь с кровати в шестом часу утра, под громкие призывы Наи просыпаться.

Казалось бы, у меня наконец-то появилась возможность по-настоящему отдохнуть… Если бы не странная, тянущая боль внизу живота. Она пришла как-то незаметно, мягко окутывая горячим, неспокойным одеялом часа два назад, заставляя проснуться и тревожно вслушиваться в вой метели за стенами академии.

Уснуть уже не получилось. Боль сама по себе была не такой сильной, чтобы лишить сна, зато пришедшее вместе с ней беспокойство оказалось в состоянии сделать и не такое. Ощущение грядущих неприятностей, что может быть неуместнее утром последнего дня сессии?

Провалявшись до семи часов, мучаясь больше от страха, нежели от боли, я как-то очень неудачно повернулась на бок. Нет, искрутиться в постели я успела основательно, в стремлении найти максимально удобную позу, в которой дискомфорт бы попросту исчез. Одеяло туго спеленало ноги, а простыня сбилась к стене, но именно сейчас, когда укрывавший меня край чуть соскользнул вниз, в тихой и такой уютной, очень располагающей ко сну, комнате, я почувствовала знакомый, оставляющий на языке медный привкус запах крови.