— Декабрь не первый встречный… — Топает Маруся ногой и подбирает слова: — Он это… ну, это… Избранец, во!

Фрол поднимается с матраса, встаёт перед Марусей на одно колено и целует ей руку:

— Благодарю вас, принцесса!

Раздаётся звонок в домофон. Кайла заливается лаем. Для доставки еды слишком рано. И я знаю, кто это. Оглядываюсь в поисках своего мобильника. Я его даже из сумки не доставала. Батарейка села, наверное. Отсюда и гость на пороге.

Домофон настойчиво продолжает звонить. Фрол идёт открывать дверь, а у меня даже нет сил подняться. Вечер мне уже не кажется таким милым.

5. Глава 5

Рита

— Кайла, сидеть! — командует Фрол.

Собака замирает у входа в комнату. Хлопает дверь, но Кайла будто превратилась в памятник самой себе.

— Я правильно попал? А, Маруся, привет, — Никита явно растерян. — Простите… А с кем имею честь?

Красивый, как Киану Ривз, Никита — мой бывший однокурсник, коллега и хозяин клиники, пользуется успехом у женщин не меньше Фрола. Но, скорее, за изысканность манер и речи, чем за рельефный торс.

— Здрасьте, дядя Никита! Это мамин парень! — хвастливо вставляет Маруся, кивая на Фрола.

Не удивлюсь, если я уже уволена.

— Ритин парень. — подтверждает Фрол, оставаясь инкогнито. Похоже, его вполне устраивает заявление дочери. — А я с кем имею честь?

— Никита Смехов…

— Мама с ним работает, — звонким голосом докладывает Фролу Маруся про моего босса и с недавнего время «парня». После вмешательства спевшейся парочки, скорее всего, бывшего.

— Не знал, что у Риты кто-то есть, — растягивает слова Никита. — А сама она где?

Мне хочется спрятаться под плинтус.

— Проходите, собака не тронет, — Фрол сама гостеприимность. — Если не боитесь заразиться. Мы тут всей семьёй на карантине.

— Семьёй?

— Дядя Никита, а у меня обезьяна есть! — хвастается Маруся. — Микки! Микки! Иди сюда.

Микки, отложив недоеденное яблоко, слезает со стула и бежит к двери. По дороге шимпанзе отвешивает Кайле лёгкий подзатыльник, но та сидит, как статуя.

С тех пор, как год назад мы возобновили с Никитой общение, я не приглашала его домой. Всякий раз у подъезда отказывала ему в чашке чая таинственно улыбаясь. Конечно! Ведь у меня муж, собака и обезьяна, а Никита знал только о дочери. Должна быть в женщине загадка!

— Рита Сергеевна, моё почтение, — Никита с интересом скользит взглядом по комнате и останавливает его на мне. — А у вас тут мило. Белые обои, чёрная посуда. Прямо, как в песне.

— И тесно, как в хрущёвке, — добавляет Фрол. Он довольно улыбается за спиной поверженного без драки соперника. — Надо загород перебираться. Поужинаете с нами?

— Спасибо, я сыт! — через плечо роняет Никита, прожаривая меня взглядом до степени well-done[1].— Рита, ты почему трубку не берёшь? Я сорвался с работы, а ты!..

— Прости, Ник, продрыхла весь день! Похоже, я надолго прилипла. Спасибо, друг приехал помочь, — говорю так, будто за спиной Никиты не полуголый амбал в моём розовом полотенце, а монах-францисканец.

Одним метким словом я ставлю жирную кляксу на недописанный Фролом портрет идеальной семьи. Его игры мне пока до конца не понятны, а Никита скоро год, как исправно платит мне весьма приличную зарплату.

— Ах, друг! — Никита выдыхает с облегчением. — А я уже себе вообразил. Малыш, ты не переживай. Справимся. Выдерну на дежурство Пашку из Коломяг. Там всё равно надо операционную на ремонт закрывать. Лекарства, деньги… Всё что нужно — только свистни.

Фрол потирает подбородок и улыбается мне. Отвечаю ему тем же, недооценив степень Горюшкиного коварства. Фрол подхватывает Марусю на руки и встаёт перед Никитой.