Интересно, а стены тут очень тонкие?.. Если Аня начнет подо мной стонать, сюда сбегутся все работники ресторана?

Трясу головой, прогоняя назойливые мысли прочь, но получается неважно.

Проклятье, о чем я думаю вообще?

А Васнецова наверно не понимает моих поползновений в ее сторону... Небось, думает, что просто дурачусь. И я собираюсь перейти к более решительным действиям.

— Ты больше не сердишься на меня? — спрашиваю осторожно.

— Что? А... Нет... Да... Не знаю, — смеется Аня. — Я сама пока до конца не определилась.

Вот интересно, раньше она такой не была. Аня всегда чётко знала, чего хочет, и что чувствует, никогда не была похожей на барышню, которая не может в чем-то определиться. Неужели она стала такой под крылышком Суханова?

— Надо бы задобрить тебя чем-нибудь сладеньким, — усмехаюсь я, переходя к сладкому завершению ужина.

— А десерт, кстати, вкусный, — одобрительно говорит Аня, тоже, видимо, перейдя к последней тарелке.

Задумчиво облизываю ложку и смотрю в черноту перед собой. Я не могу видеть Аню, но могу ее касаться, да еще как. А что, если?..

— Как думаешь, у меня получится тебя накормить мороженым?

— Получится, конечно. После того как ты выколешь мне глаз вилкой, — хохочет Аня.

— Давай все же попробуем. Я рисковый парень, а ты сама виновата, что согласилась запереться со мной в темной комнатке.

Аня снова хохочет, и пока она говорит, я как можно более бесшумно перебираюсь к ней на диванчик. Она не сразу понимает, где я, и вздрагивает, когда слышит мой шепот совсем рядом:

— Мне кажется, я знаю наилучший способ накормить тебя мороженым.

— Это какой же? — также шепотом спрашивает Аня.

Чувствую ее дыхание совсем близко, протягиваю руку, чтобы легонько очертить кончиками пальцев контур лица и линию губ.

— Дима... Что ты делаешь?

Вместо ответа склоняюсь ниже и невесомо касаюсь губами легким поцелуем. Мягко, нежно, лишь с обещанием большей ласки. Аня судорожно вздыхает и порывается что-то сказать, но я не даю ей этого сделать, углубляя поцелуй. Не надо никаких лишних слов. Только чувства, только эмоции и ощущения.

Аня упирается ладонями мне в грудь, но не отталкивает. Лишь напряженно стискивает рубашку и явно не знает, как себя вести. Прерываю поцелуй, чтобы спросить:

— Ну как тебе десерт?

Замираю в ожидании ответа и слышу едва слышное:

— Я... Не распробовала...

— Тогда может повторить?..

Тянусь к Ане, стягиваю с нее дурацкую резинку для волос, освобождая локоны. Так приятно пропускать их между пальцами, вдыхать сладковатый аромат парфюма...

На этот раз мой поцелуй более требовательный и жадный. Крепко обнимаю Аню, скольжу руками по спине, волосам. В голове не остается ни одной связной мысли. Только желание целовать — неистово, страстно. Оно накрывает меня с головой, я полностью растворяюсь в этих ощущениях, и мои поцелуи становятся все глубже и интимнее. Опасно интимнее.

В комнату заходит официант, Аня вздрагивает и резко отстраняется, словно обжегшись.

Радуюсь тому, что в темноте не видно ни моего смятения, ни степень моего вожделения. Чувствую себя пьяным, хотя вино пил не я, а Аня.

Пока официант убирает со стола, успеваю привести свои мысли в какое-то подобие порядка.

Аня что-то бормочет про то, что ей срочно надо домой, и я безропотно соглашаюсь покинуть ресторан. Все равно если мы продолжим сидеть тут в темноте, я либо уложу Аню на диван, либо прямо на стол. Вряд ли она сейчас это оценит, нужно дать ей время переварить эмоции.

К моменту, когда нам предлагают вновь взяться за руки и проследовать в холл, я все еще пребываю в ватном состоянии, но в руку Ани на этот раз цепляюсь особенно крепко. Она не возражает, но я всей сущностью чувствую ее напряжение.