Впрочем, пришла следующая мысль: собственно высокая политика – не его уровня проблема. Он должен дать в руки Императору инструмент для её проведения, всего лишь, а уж как он им распорядится…

Всего за три отведённых дня нужно было успеть собрать подходящих людей из числа «пересветов», наилучшим образом подготовленных дипломатически, свободно владеющих необходимыми статистическими, демографическими, военно-экономическими данными, разъяснить им смысл задания и снабдить нужной информацией о реальном положении дел на «сопредельной стороне». Чтобы могли без запинки играть на сопоставлении потенциалов, крыть доводы собеседников цифрами, историческими примерами и политическими аналогиями.

То есть работать экспертам пришлось в условиях жесточайшего цейтнота, как в условиях внезапно вспыхнувшей и неудачно развивающейся войны с малознакомым противником.

Здесь очень к месту пришёлся Федор Ферзен, обладавший всеми необходимыми качествами как раз для такой деятельности. Он очень хорошо проявил себя в польской кампании и при ликвидации «московского инцидента», где успел познакомиться, пусть и поверхностно, с положением дел в стане предполагаемого «союзника». Да и не просто союзника.

В последний перед днём судьбоносных переговоров вечер Вадим, в принципе довольный результатами работы своего «полевого штаба», пригласил Фёдора Фёдоровича посидеть с ним в том самом «извозчичьем трактире» напротив храма Христа Спасителя, где состоялась их первая беседа после поступления Ляхова в Академию[33].

Тогда у них состоялся интересный разговор. Ферзен на семинаре по истории высказал мнение, что нынешнее государственное устройство и само послереволюционное существование России не соответствует основным принципам геополитики и даже «здравого смысла» в широком понимании. Проще говоря, тогдашний подполковник самостоятельно пришёл к выводу, что окружающая его реальность является в определённом смысле «химерической». До тонкостей хронофизики и истинного устройства мироздания он, конечно, не додумался, но суть ухватил верно. Проанализировал все доступные ему источники и пришёл к выводу, что по всем предпосылкам и политико-психологическим раскладам в гражданской войне должны были победить большевики и установить свой «социализм». «Белые» не могли выиграть, при всей своей отваге и тактическом превосходстве, без полномасштабной интервенции вооружённых сил Антанты.

Этот вариант показался Ляхову довольно любопытным, как опытному шахматисту – неожиданный ход в давно известной, канонической партии. Тогда Ляхов ещё не читал соответствующих трудов из «параллели», не был знаком с деятельностью Шульгина на испанской гражданской войне 1936 – 39 годов. Иначе восхитился бы проницательности Ферзена, столь чётко реконструировавшего неизвестный ему «исторический симулякр», как некогда Кювье, наловчившийся восстанавливать полный облик динозавров по одной-единственной кости.

Сейчас, по прошествии достаточно долгого времени, они снова сидели за тем же столиком, даже заказали, кажется, то же самое.

– Ну вот, Фёдор Фёдорович, вы завтра, наконец, сможете наяву увидеть результаты того самого коммунистического «эксперимента». Всё у них там случилось совершенно так, как вы предположили. Я до нашей встречи понятия не имел ни о каких «параллельных реальностях», не мог и вообразить возможности их физического существования. Преклоняюсь перед изощрённостью вашего воображения и полётом фантазии…

– А не расскажете, если не секрет, как вам удалось в моей правоте убедиться? – спросил барон, поднимая зеленоватую гранёную рюмку. – О ваших приключениях в «боковом времени» все, кому положено, знают, а вот насчёт «прямого»? С самого начала…