Конечно, решение начать другую жизнь пришло ко мне не вдруг, как это может показаться. Я всегда с большим уважением относился к Церкви и церковной жизни. Моя бабушка водила меня в храм на причастие, и это в то время, когда многие храмы были закрыты, а о Вере говорили преимущественно в пренебрежительном тоне, с насмешкой. То есть постепенно, очень медленно, я бы сказал, неосознанно во мне зрело желание стать православным христианином. Недавно спросил одного священника: „Батюшка, почему верующий человек исповедуется, причащается, но спустя время снова начинает грешить? Куда все девается?!“ Он ответил замечательно! „Это никуда не может уйти, это отлагается в глубинах сердца. Проходит время, может быть, годы и десятилетия, и наступает, наконец, момент, когда благодать эта расцветает пышным цветом“.

Однажды меня подвели к одному монаху и сказали: „Отче, исповедуй этого человека от начала“. Он исповедовал меня полтора часа, вывернул всего наизнанку, и после такой исповеди я уже просто не мог вернуться в прежние нестройные ряды. Два раза предлагали постричь меня в монахи, но каждый раз что-то не давало мне сделать этот шаг. То вдруг работа наваливалась так, что не продохнуть, то появлялся страх за маму, которую я не мог оставить одну и очень боялся того, что она меня не поймет. Сейчас мамы уже нет, она умерла, и я прошу вас, помолитесь за рабу Божию Елену.

Монахом я не стал. Значит, это не мой путь? Бог весть. Тогда мне сказали – ищи храм поближе к дому. До этого я молился в храмах, в которых служат наши иерархи. И вдруг – „поближе к дому“. Что бы это значило?

И тут в Троице-Голенищеве открывается этот старинный чудный храм, и я прирос к нему всем сердцем, всей душой. Какое-то время еще продолжал заниматься своим делом, но мысли мои были не о работе, а о храме. Какие могут быть проекты, если сегодня Церковь празднует день памяти преподобного Серафима Саровского, а завтра – пророка Илии, а послезавтра – пророка Иезекиля, а на следующий день после этого – равноапостольной Марии Магдалины!? И так круглый год! И я стал просить отца настоятеля протоирея Сергия Правдолюбова принять меня, грешного, в братию.

Сначала я плотничал, затем столярничал, потом пономарил, начал петь на клиросе. И по истечении некоторого времени неожиданно открываю в себе: мне нечего в этой жизни противопоставить тому чуду, которое меня здесь, в Церкви Христовой, окружает. Больше того, мне даже страшно представить себе, что я могу хотя бы на мгновение оказаться не просто вне Церкви, а вне этой церковной ограды. И даже сейчас я содрогаюсь от мысли о том, как я жил без Причастия? Люди учатся, работают, разрабатывают какие-то проекты, копят на строительство дома, покупают квартиры, дачи, машины. Думают, что они живут. А они не ЖИВУТ! Потому что настоящая ЖИЗНЬ может быть только в Боге. Я никого не хочу обидеть. Но сегодня всю человеческую деятельность вне Бога я воспринимаю именно так и никак иначе…»