Но тут в дальнем углу что-то громыхнуло и послышался каркающий голос старика саджанца.

— Проклятый олух, где тебя носит? — кричал старик.

Герасим сделал испуганное лицо и тут же убежал, как собака, которую позвал хозяин.

Я вздохнула. Наладить контакт толком не получилось. Но это уже хоть что-то. Возможно, этот человек сможет как-то мне помочь? Только действовать нужно очень осторожно. Он идет на контакт, но очень боится своих хозяев.

Я спрятала перо, стараясь не отчаиваться.

Весь вечер я провела перебирая тяжелые сомнения и мысли одно за другим, которые, чем меньше оставалось света за окном, тем сильнее тяготили меня.

Герасим больше не приходил.

А глубокой ночью, когда я лежала, свернувшись, как младенец, к моей клетке подошел старик.

Очевидно, он думал, что я сплю

Через полуоткрытые веки я видела, как саджанец стоял какое-то время, громко дыша ртом, как дышат многие старики и смотрел на меня, освещая мою клетку своим странным синим фонарем, на этот раз свет был совсем тусклым.

— Придумали же такую глупость… У этих идиотов денег, как дерьма у лошадей. А мозгов, как у земляных червей. Хотя.. Возможно, это будет даже интересно, — пробормотал он, как будто самому себе, — никому еще не приходило в голову тратить дар забвения на ангела. С полукровкой Галеном в свое время, получилось неплохо, хотя он был совсем щенком тогда. Посмотрим, посмотрим…

Я сдерживалась изо всех сил, чтобы не вскочить на ноги, услышав то, что сказал этот отвратительный старик.

Но я лежала тихо, как мышь и не шевелилась, пока он, бормоча, глядел на меня в синем полумраке.

Они хотят сделать со мной то же самое, что в свое время сделали с Габриэлем? Это значит, что я все забуду, и меня сожрет черное сердце?

Нет, этого не может быть.

Старик, шаркая ногами, обутыми в какие-то древние башмаки, вышел из хлева, забрав с собой свой синий светильник.

Волны липкого черного страха накатывали на меня одна за другой.

Что он там сказал? Они никогда не пробовали делать это с ангелами?

Откуда он знает, что у Габриэля есть саджанский дар забвения?

Я достала из кармана фигурку и погладила ее золотую поверхность, едва заметную в тусклом освещении этого сарая, единственным источником света в котором, была луна, бьющая в небольшое окошко.

Где же Габриэль, почему они не ищут меня.

Уж лучше смерть, чем та жизнь, которую каждый день приходится жить лорду, находясь в непрекращающейся борьбе с чудовищным паразитом, иссушающим его душу и уничтожающим любой сердечный порыв.

Я представила, каково это, испытывать постоянную злость и совсем не испытывать никакой любви.

Нет. Такой жизни я бы точно не вынесла. Я не такая сильная, как он.

Я не могла сомкнуть глаз в эту ночь, обдумывая все терзающие меня вопросы. Я чувствовала, что должна что-то сделать, но не понимала, что именно. Как будто что-то толкало меня вперед, заставляя не отчаиваться, заставляя меня искать выход из этого безвыходного положения.

Старик вернулся под утро вместе с Джаэдом и еще каким-то бородатым парнем, которого я раньше не видела. Он тоже, судя по виду, был саджанцем, и взгляд его черных глаз, в сочетании с брезгливой гримасой отвращения, которая не сходила с его лица, прямо давали понять, что злобы в нем не меньше, чем в старике.

— Сол, — сказал старик, обращаясь к парню, пока Джаэд открывал дверь в мою камеру, — позаботься, чтобы девчонка не дергалась, но будь аккуратен, костей не ломай.

Тот, кого старик назвал Солом, вошел в камеру, и я вскочила на ноги, готовясь к худшему.

Он вопросительно посмотрел на меня, а потом сказал глухим безжизненным голосом: