А я, между прочим, любила свою золотистую кожу! В зимние месяцы не брезговала и посещением солярия, чтобы поддерживать красивый бронзовый оттенок. Но тут мне сразу сказали, что мода требует - белоснежности, что говорит об утончённости. Меня передёргивало от одной мысли, что из меня готовят моль бледную обыкновенную. Фу-у-у... Неужели они не понимают, что с моим типом лица они только уродуют? Видимо, нет, раз так стараются сделать из меня одну из тех безмозглых куриц, которые приходили ко мне в первую неделю моего пребывания в Коморе. Или надо говорить на Коморе? У нас же выражаются «на Земле». Правда и имеют в виду «на планете». А это планета или какое-то измирение? Без понятия и, если честно, мне всё равно. Больше меня волнует то, как зудит лицо.

Но я всё так же продолжала помалкивать. Лучше подумаю о другом. Например, что требуется стырить для побега и где это раздобыть. Хоть один толк был от их «учёбы», я уже более или менее держалась на лошади, что дало дополнительный шанс для побега из этой фабрики по созданию «идеальных» жён для Верховного.

— Всё готово, — холодно проговорила Маргретта, выходя из ванной. Они с сестрой вообще относились ко мне как к куску полупротухшего мяса. Вроде и выбросить жалко, на фарш ещё сойду. Лишь бы не отравиться. Не иначе от вампирюг нахватались высокомерия. — Иди.

Поморщилась. Опять лежать в пахучей ванной. Зато это навело меня на мысли о том, как отомщу перед побегом. Одна из многих замышляемых мной пакостей. О да!

Но в ванную всё же прошла и, скинув халат, улеглась в ёмкость с грязью прямо в панталонах. Не жалко... Тело тут же начало щипать и чесаться, так же как и лицо с кожей головы. Да за что мне это?! Я - как один большой вонючий кусок грязи! От прежней меня с каждым днём остаётся всё меньше. Прямо чувствуя, как моя личность меняется от гнёта и такого «воспитания». Скоро начну жрать радугу и какать бабочками. То-то маменька была бы в восторге. Она всегда надеялась, что я стану более женственной. Ага.

До этого считала себя реалистичной оптимисткой. Но как-то сложно, когда тебя почти три недели против твоей воли купают в грязи в прямом и переносном смысле, думать, что она лечебная!

Кажется, погорячилась, давая себе ещё десять дней. Лучше сегодня!

Но угрюмо вздохнула. Без экипировки, оружия, продовольствия и нормальной одежды мне не выжить. Снаружи непроглядный дремучий лес. Да и туманные земли лежат в недельном пути на лошади. А уж пешком и то, наверное, все три. К тому же надо ещё отомстить. Так просто ни за что не уйду!

— Шевелись поменьше! — приказала внимательно следившая за мной Маргретта.

Боже или Единый помогите! Мне вообще без разницы. Раз тут молятся Единому, то вдруг поможет? Не дай мне убить эту женщину! Сделала несколько вдохов-выдохов и досчитала до десяти. Эта техника работала всё хуже с каждым днём. Плохи мои дела, но неожиданно тихо рассмеялась, вспоминая, как часто шутила маменька в детстве, когда я возвращалась с гулянок с братьями. Как же она говорила папеньке? Ах да. «С улицы пришёл кусок грязи и утверждает, что наш ребёнок. Попробую отмыть, по голосу вроде наш». Я тогда так обижалась! Видела бы меня Эльвира Демидовна сейчас.

Сегодня меня ещё должен осмотреть личный семейный лекарь семьи Майнфордов. Я снова развеселилась. На этот раз от того, почему он придёт. Некий Линарий уже осматривал меня на второй день моего пребывания в родовом поместье. Тогда он залечил мне дырку в носу, убирая пирсинг. Но его поставила в ступор моя татуировка на шее. Он чего только не делал, а она не проходила. Так бесился! И, в конце концов, удалился злой как тысяча чертей, бормоча, что ему нужно посоветоваться с коллегами. Хе-хе.