Так и топтались в одном доме родители, семеро детей, три невестки, девять внуков, двое из которых не родные по крови. Калугины никогда не делили детей на своих и чужих. Детей Бог даёт, не человеку решать, сколько, каких, каким путём — таково было убеждение отца семейства, так он воспитал всех своих отпрысков.

Неудивительно, что Шура вконец растерялась, глядя на толпу будущей родни.

— Провожу тебя, — сказал Игнат, выходя на крыльцо рядом с Шурой.

— Сама дойду, — нахмурилась невеста и кивнула в сторону приоткрытой двери, откуда было видно столпившееся семейство — всего-то двадцать человек. — Родители приехали. Побудь с ними.

— С ними успею, — усмехнулся Игнат. — Я живу в часе езды от отца с матерью, Коля тоже недалеко, Олег дальше забрался, но пару раз в месяц встречаемся.

— А-а-а, — протянула Шура.

— У меня квартира четырёхкомнатная, сто восемьдесят метров, — решил озвучить Игнат. — Есть загородный дом, два, я там редко бываю, а тебе может понравится, машина… Подарить тебе машину на свадьбу?

— Зачем? — удивилась Шура.

— Чтобы ездить, — озвучил очевидное будущий муж заявил полушутя: — Свою не дам, и не мечтай.

Шура с Нивой лихо управлялась, с таким ржавым куском железа не каждый мужик сладит. Гелендваген запросто одолеет, но «гелик» — его тачка. Можно до посинения ржать над стереотипами, Игнат же всегда хотел именно его. Купив, делиться не собирался.

Вопрос с личным автомобилем повис в воздухе, Шура лишь вздохнула на рациональное предложение будущего мужа. Игната подолгу не бывает дома, хорошо, если местные командировки — они тянутся всего несколько дней, а плановые учения бывают дальше, дольше, опасней. За просиживание штанов многомиллионные квартиры, дома, гелики на голову не валятся. Шуре нужно будет передвигаться по городу, ездить в пригород. Попросту съездить в магазин, на работу, если она собирается работать.

— Ты планируешь работать? — решил поговорить о будущей жизни Игнат.

— А можно? — прошептала Шура.

— Шура, я не в рабство тебя беру, а в жёны. Разницу чувствуешь? Ты можешь работать, учиться, путешествовать. Для меня заграница закрыта, но ты, если захочешь — пожалуйста. Встречайся с подружками, покупай наряды, поступай в институт, на любые курсы. Заколки свои делай, если желаешь, давай, мастерскую тебе откроем… — разошёлся не на шутку Игнат, настолько передёрнуло его от еле слышного «можно?».

В который раз за день Игнат задал себе вопрос, зачем он ввязывается в эту историю. Договорной брак в среде староверов не редкость, но договариваться стоит с равной себе, а не с ребёнком несмышлёным. Судя по болтовне Шуры с пятнадцатилетними двойняшками, она по развитию недалеко от подростка ушла. Хотя… с таким-то отцом ума должна была набраться на полные лет тридцать. Какая же ты на самом деле Александра Ермолина, Шура?

— Хорошо, — кивнула приободрённая, с виду ошарашенная невеста.

В дом к Ермолиным заходить не стал, для хозяина он нежеланный гость. Остановился у калитки, взял ладонь Шуры, перебрал пальцы, закрыв глаза от сладкого удовольствия. Нестерпимо, до боли, захотелось, чтобы она погладила его лицо, пусть легонько, словно невзначай, но почувствовать прикосновения мягких, почти кошачьих подушечек.

— Шура? — нагнулся он к невесте. — Можно тебя попросить кое о чём?

И едва не провалился в зелёный омут глаз. Колдовство какое-то! Дождался неуверенного кивка, продолжил, не выпуская девичью ладонь из руки:

— Прикоснись к моему лицу, — попросил Игнат, говорить загадками он не стал. Вряд ли Шура умеет читать мысли.