— На работу, в библиотеку, — пробормотала Шура, отчего-то снова покраснев.

— Понравились детям книги? — Игнат решил не обращать внимания на рдеющие щёки и распахнутые глаза, демонстративно не замечать.

— Д-да, — Шура буркнула уверенней, краснота испарилась, взгляд поднялся к лицу Игната, который вдруг сообразил, куда секундой раньше смотрели эти зелёные глаза.

Спросонья надел спортивную футболку с V-образным вырезом, не подумал, и сейчас, в самом углу, там, где обычная рубашка или футболка скрыла бы, красовался бледный засос — результат вчерашнего досуга с Любой.

— Незулин надо купить, раздражение от укуса комара, — спокойно сказал Игнат, поправив ворот.

— Троксевазин или гепариновая мазь эффективней от… укуса, — с лёгкой, едва заметной издёвкой, ответила Шура, взгляд не отвела, лишь порозовела и поспешила по своим делам, оправив длинную, ярусную юбку.

— Погоди! — Игнат догнал спешащую, успев разглядеть сверкающую заколку-бант над косой, наверняка собственного изготовления — сверкающую бусинами и бисером. — А ты откуда про гепариновую мазь знаешь?

В любом другом случае Игнат бы посмеялся. Ситуация комичная, замечание, брошенное вскользь, улётное. Любо-дорого, когда девушка зубки показывает, но Шуре откуда знать чем засосы выводят. Выходит?.. Вот ведь! Откуда-то взялось желание схватить хворостину, отходить вдоль хребта бестолкового Алексея.

— Я когда в общежитии жила, у меня соседка через день с такими «укусами» приходила, — пожала плечами Шура.

— В общежитии?

— Я в колледже училась на библиотекаря. — Шура назвала крупный областной город. — Думала в институт культуры поступать или на дизайнера.

Сразу вспомнились броши, серьги, сделанные её руками.

— Не поступила? — Игнат понимал, что устраивал форменный допрос, но остановиться не мог.

— А, — махнула она рукой. — Зачем мне? Отец велел вернуться, — добавила Шура небрежно, но от цепкого взгляда Игната не ускользнула тень досады на девчачьем личике.

— Шурка! — громыхнул за спиной Игната мужской хриплый голос. — Чего раззявила варежку! На работу спешила? Вот и поторопись. Нечего пустозвонить.

— Пап, я… — стушевалась Шура.

— Ступай!

Шура мгновенно развернулась, одёрнула юбку, подол коснулся дорожной пыли. Сжалась, как от удара, и поспешила вниз по улице, уткнувшись взглядом в землю.

— Здравствуйте! — Игнат развернулся, чтобы поздороваться, посмотреть на «отца», который на дочь посредине улицы орёт.

— Здоровее видали, — со злостью ответил мужик, окатив здоровающегося ненавидящим взглядом.

Торчащая борода, коротко стриженые волосы с заметной проседью, нахмуренные густые брови, нависающие над тёмно-зелёными глазами. Простая, в серую клетку рубаха, заправленная в поношенные штаны, запылённые кроссовки темно-синего цвета, узловатые ладони в рабочих мозолях.

Обычный мужик, пока Игнат бежал, с пяток таких встретил. С бородами и без. Торопящихся по своим надобностям: лето, рассиживаться некогда, работать нужно, делать запасы на долгую, сибирскую зиму. Если бы не взгляд, которым можно было дыру в атмосфере пробить. Злой взгляд, тяжёлый.

*РПСЦ — Русская православная старообрядческая церковь; РДЦ — Русская Древлеправославная Церковь.

6. Глава 6

Половину утра Игнат гонял мысли об Александре. В колледже училась, в институт хотела поступать, отец не позволил, велел вернуться — вернулась. Ничего удивительного для сообщества, где жила и воспитывалась Шура, и всё-таки стояла Игнату поперёк горла такая овечья покорность.

С другой стороны, что он знал о Ермолиных, как смел судить? Выучить ребёнка в областном городе, дать высшее образование для среднего жителя Кандалов всё равно, что на Луну слетать. И ведь действительно: зачем? Как диплом института культуры или специальность «дизайнер» может пригодиться для жизни в отдалённом сибирском селе? Никак!