— Вы не обижайтесь на меня, Лизавета Васильевна.
— На таких как ты не обижаются.
— На таких, как я? — не понимаю, что она имеет в виду.
Но тут у Лизаветы Васильевны звонит телефон, и она удаляется без объяснений.
То ли смеяться, то ли плакать от всей этой ситуации. Чувствую себя героиней голливудского фильма, которая пыталась ужиться со свекровью-монстром.
Нет, тут, конечно, ни первое, ни второе, но что-то есть похожее. Возможно, то, что я никак не могу найти общий язык с Васильевной.
Все, устала. Не могу больше делать вид, что мне все нипочем. Очень даже почем — эмоционально я выжата как лимон.
Иду к себе, закрываю дверь и… даю волю слезам. Это, определенно, гормоны, раньше со мной такого не происходило. Я ведь чего только не повидала в жизни, когда на мои плечи легла забота за младшего брата и весь бизнес отца. Пахала и пахала, чтобы удерживаться на плаву, не позволяла себе проронить ни слезинки, наверное, это было неправильно — нужно было не держать в себе негатив, нужно было выплеснуть все это наружу.
Может быть, поэтому я молилась на Бориса. Велась на его ухаживания, на его красивые слова — в моей груди была огромная пустота, которую я пыталась заполнить этим мужчиной…
А сейчас я плачу по другому мужчине, по Назару. Я ведь люблю его, и мои чувства ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала с бывшим — глубочайшая нежность и невозможная, обжигающая страсть.
И к моему удивлению, плакать иногда тоже полезно. Как-то внутренне успокаиваюсь и даже умудряюсь уснуть, обняв подушку Назара.
Просыпаюсь от того, что кто-то копошится возле меня. Испуганно открываю глаза.
— Кто здесь?
— Яша, папы все еще нет. Можно я лягу с тобой? — оказывается малышка Лиза пыталась залезть ко мне под одеяло, но запуталась в простынке.
Сердце сжимается, когда вижу ее такой: сонной, беззащитной. Она как маленький котенок, ищущий тепла и ласки. Разве я могу отказать ей в этом? И как я сама не догадалась до этого?
Но, с другой стороны, я боялась того, как может воспринять это все Назар и Лизавета Васильевна. Я ведь все-таки чужая женщина, хоть и поселилась в этом доме…
Вот только Лиза тянется ко мне так, как будто мы с ней всегда были знакомы. И я не хочу, чтобы девочка чувствовала себя обделенной лаской, поэтому…
— Конечно, солнышко. Идем, — обнимаю ее, прижавшись подбородком к ее вкусно пахнущей макушке, и, мы вместе проваливаемся в самый сладкий сон на свете.

Просыпаюсь и первое, что вижу — огромную, мохнатую морду плюшевого медведя.

— Доброе утро, Яша! — Лизка тут же выглядывает из-за его спины, держа в руках игрушечную чайную пару. — Ты как раз вовремя. Мы с Федей заварили чай.

— Чай? — улыбаюсь я, на удивление чувствуя себя вполне сносно для утра — даже тошноты нет. Хм, мне же точно не приснилась моя беременность?

— Да, вкуснейший малиновый чай. Папа такой тоже любит.

— Папа уже вернулся? — сажусь на кровати.

— Нет. — отвечает Лизка с присущей детям непосредственностью и продолжает поить Федю чаем.

Мне бы ее беззаботность. Назар сегодня не ночевал дома...

Почему-то думаю об этом и перед глазами сразу всплывает та фотография, что выпала у него из сумки. А что если он провел эту ночь с другой?

Мы ведь с Назаром не давали друг другу никаких обещаний, да что уж там, мы даже друг о друге ничего толком не знаем, и при этом я... беременна от него.

Ох, Ульяна, Ульяна! Была верна такому чудовищу, как Борис, а, потом что-то пошло не так, и я сгорела в огне страсти. Нет, в плане секса все было так, как надо: Назар оказался очень внимательным и пылким любовником, на чьи ласки мое тело реагировало совершенно безумным образом. Но вот в плане морали я поступила не так, как подобало замужней женщине.