Узнав об этом, Наташка долго брызгала слюной, кричала, что так этого не оставит, но в конце концов заглохла.

Собрав документы, мы вместе с теткой вышли на улицу и направились к Среднему проспекту, чтобы на трамвае доехать до улицы Профессора Лебедева, где находилась приемная комиссия ВМА. Пока мы шли по 4-й линии, я разглядывал город.

По сравнению с две тысячи четырнадцатым годом в Ленинграде было несравненно лучше. Улицы были выметены и вычищены, а дворники в форме и с бляхами на груди все работали, пытаясь вымести несуществующие соринки. Мне навстречу шло множество людей, и в них было некое отличие от людей того времени, в котором я жил. Это были люди, знающие себе цену, уверенные в завтрашнем дне, в том, что никто не выгонит их с работы, не отберет квартиру, а если даже что-то случится, то государство со всей силой закона за них заступится. Никто из них не торопился с загнанным озабоченным видом на работу, как в наши дни торжествующего капитализма.

Большинство прохожих – коренные жители, это заметно по их спокойному виду и разговорам без матов и выкриков. Даже стайки подростков, периодически попадавшиеся навстречу, разговаривали тихо и не приставали к окружающим. Боже мой, дойдя до остановки трамвая, я так и не увидел ни одного милиционера. Ни одного нищего, ни одной бабульки с протянутой рукой. И почти ни одного кавказско-азиатского лица. Зато военных на улице было много. В основном старшие офицеры от майора и выше, они с тяжелыми портфелями целеустремленно двигались по своим делам.

Из приемной комиссии я возвращался далеко не в таком радужном настроении. Документы у меня не приняли. Председатель комиссии, пожилой подполковник медицинской службы, внимательно ознакомился с моими данными и сообщил:

– Молодой человек, я не могу разрешить комиссии принять ваши документы. Вы, к сожалению, не подходите нам по возрасту. Об этом четко сказано в правилах приема в академию. Мне нравится ваша настойчивость, и результаты у вас впечатляющие, так что приезжайте к нам через два года, и мы с удовольствием дадим вам право принять участие во вступительных экзаменах. А пока отправляйтесь домой и готовьтесь к следующему поступлению в шестьдесят шестом году.

Пока мы ехали обратно, я лихорадочно перебирал варианты и искал выход из положения, а тетя Нина тихо хлюпала носом, искренне переживая за мои дела.

Неожиданно я подумал: «А почему я должен в точности повторять свой путь первой жизни?» Ведь в нашем городе есть университет. Пусть он и несравним со столичными, но медицинский факультет там есть, и уже несколько лет.

Тем более что шансы поступить в местный вуз у меня будут намного выше.

После этого настроение мое немного улучшилось. Я предложил тете Нине по дороге выйти на площади Восстания и купить билет мне обратно домой на Московском вокзале.

Когда мы пришли на вокзал, увидели табличку «На город Энск все билеты проданы». Но, отстояв длинную очередь в кассу, мне удалось купить билет в общий вагон на завтра.

Когда мы оказались дома, было уже около пяти часов пополудни. Расстроенный сегодняшними приключениями, я прилег отдохнуть, а тетя Нина стала собираться в ночную смену. Она, как и моя мама, работала медсестрой. Где-то около семи часов вечера тетка показала мне, где взять ужин, и ушла. Я лежал и читал книгу, когда в дверь постучали. Я крикнул:

– Войдите!

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула новая соседка Лиза.

– Послушай, – прошептала она, – твоя тетка уже ушла?

– Да, уже с полчаса.

– Это хорошо, а то она меня невзлюбила с чего-то. Тебя как звать-то?