Если откинуть нюансы, ну кто бы в здравом уме стал искать следы подрыва бомбы, когда авария уже произошла? Особенно учитывая катастрофические разрушения, астрономический уровень излучения и человеческий фактор? Да никто!

Конечно, спустя некоторое время после аварии, уже когда четвертый энергоблок накрыли саркофагом, все там утыкали датчиками, дозиметрами. Десятки ученых спускались вниз и тщательно проводили замеры и визуальный осмотр непосредственно под тем, что осталось от реактора. И ведь там было на что посмотреть, хотя я бы ни за что сам туда не полез.

Я хорошо запомнил однажды увиденную фотографию «Слоновьей ноги», из так называемого кориума – самого радиоактивного сплава на земле. То, что осталось от развороченного взрывом реактора – раскаленная магма, проплавившая защиту и вытекшая на нижние уровни. За годы она успела застыть, хотя и сейчас ее температура чуть выше окружающей среды.

Выглядит эта «нога» кошмарно. Но если кто-то и стал бы закладывать бомбу, то вот именно те помещения подходили больше всего. Получить туда доступ было бы хорошо, да только это практически невозможно.

Разумеется, достоверных сведений у меня не было, но кем-то наверняка были выдвинуты предположения, что реактор мог быть взорван специально обученными людьми. Само собой, это нигде официально не отражено.

А вообще, что толку предполагать? С тем же успехом можно считать, что в здание четвертого энергоблока врезался корабль инопланетной расы.

Отмахнулся от этих мыслей и, вернувшись к реальности, я продолжил работу. Доски таскать надоело, поэтому я переквалифицировался прямо на ходу – забивать гвозди, прибивая тяжелые доски из лиственницы, оказалось интереснее. Дерево было прочное, жесткое. Гвозди входили тяжело, часто гнулись. Пару раз зарядил себе молотком по пальцам, что напрочь отбило у меня желание уходить «в себя».

Так прошло почти два часа, а затем нас позвали на обед.

Сегодня в заводской столовой был суп рассольник и макароны с вареной курицей, салат из квашеной капусты и компот. Но только я уселся за стол и взял ложку, как ко мне подошел Артур. Вид у него был слегка озабоченный.

– Леха, есть дело, – с ходу начал он, подсев ко мне со своим подносом. – Небольшое, но важное.

– Рассказывай! – отозвался я, забыв про бомбу. То есть про ложку.

– Короче, раз тебе Прудников доверяет и в увольнения отпускает… Можешь кое-что в городе купить?

– Смотря, что нужно.

– В общем, все просто. Мы вшестером дембельскую форму себе делаем… Ну, сам понимаешь, что уходить домой в обычной «Афганке» как-то не очень, вот и доделываем, каждый по-своему. Чтобы выглядело красиво и парадно. Знаешь, где в Припяти можно купить аксельбанты, значки, шевроны?

Я даже удивился. Нет, ну главвоенторг, конечно, в восемьдесят пятом году давно уже существовал, но что-то не припомню, чтобы в Припяти имелись такие магазины. Честно говоря, никогда не обращал на это внимание.

– Точно не знаю, но посмотрю, – отозвался я.

Ничего удивительного, обычная просьба. Редко кто из числа демобилизующихся из армии уходит домой, не превратив повседневную полевую форму в парадную. Своими силами, разумеется. Хотя опять же, везде по-разному и кто-то вообще подобным не заморачивается.

– Вот спасибо, Леха! Как на дембель уходить будем, с наших причитается.

– Да не вопрос, – я наконец-то взял ложку и принялся за еду.

В помещении заводской столовой играла ненавязчивая музыка. Прислушавшись, я сразу понял, что это был Юрий Антонов.