– Да ну на хрен! – лицо Сереги перекосило, когда он подошел ближе. – Что, серьезно? Огнестрельная рана?

– Серьезнее некуда, – демонстративно вздохнул я, безбожно коверкая произошедшую историю с нейтрализацией Пащенко. Прием, может, и нечестный, зато его можно использовать в сложившейся обстановке. – Наши парни из контрразведки брали опасного военного контрабандиста, Мишка Пингвин… Противогазы продавал нелегально, причем большими партиями. Застали его врасплох, а тот вооружен оказался. Вот я случайно и подставился.

Мишка Пингвин… Эх, насмотрелся я в прошлой жизни советских детективов в послевоенное время. Даже самому смешно стало, но я сдержался. Резина-то в моей истории тоже была, только совсем другая и предназначалась для иных целей. Но с демонстрацией раны все это выглядело очень правдоподобно.

– Да-а, Леха! – задумчиво протянул Артур, потирая лоб. – А мы тут, со скуки, уже решили, что ты нам лапшу на уши повесил… Думали всякое там. Гуляешь сейчас с девчонками, в кафе их водишь. Мы ж в субботу на «Юпитере» работали, а ты в Припяти был. И ночью тебя не было, сам понимаешь… А оно вот что на самом деле получается.

– Да ладно, проехали. Я ведь о вас тоже не забыл. Ну-ка, подъем! Хватит слюни глотать! – усмехнулся я, затем поднял сумку, что мне мама с дома собрала, и начал выкладывать содержимое на кровать. – Голодные есть?

Дембеля снова переглянулись.

– Голодных здесь полная палатка, – Артур как-то хитро улыбнулся. – Сережа, осталось?

– А то! – у толстяка даже глаза заблестели.

– Это вы о чем? – напрягся я.

– Да мы тут, пока на контрольно-пропускном стояли, с одним дедом местным разговорились. Тут же дворов в округе хватает. В общем, дед оказался интересным, хотя и алкашом по совместительству. Он на пару банок тушенки нам вот что притащил.

Дембель продемонстрировал стандартную бутылку из-под «Столичной», только без узнаваемой этикетки. Примерно на уровне половины там плескалась бледно-розовая жидкость.

– Что это? – насторожился я.

– Наливочка. Брусничная. Вещь!

Непонятно откуда нарисовались алюминиевые кружки, большая газета, нож и пара вилок. А из сумки показались завернутые в целлофан котлеты из курицы, пирожки, бутерброды, вареная колбаса, нарезанная тонкими кругляшами, хлеб, чеснок и сало. Про себя я отметил, что здесь не было ничего лишнего, вроде картофельного пюре или борща в банке. Еще внутри обнаружились булочки, печенье и консервная банка с сардинами. Последняя, кстати, меня даже удивила. Наверняка попала сюда случайно.

– Вот это Леха порадовал нас! Ну, спасибо!

– Предлагаю тост! – тут же сориентировался Артур. – За Леху! Чтоб ему больше таких пингвинов с пистолетами не попадалось!

Я усмехнулся, остальные расценили это по-своему.

– Эй, ты же армянин, где твои тосты, которые можно по десять минут рассказывать? – поинтересовался Виктор.

– Тьфу ты, темень. Так то ж в Грузии тосты! К тому же я с детства в Керчи живу.

Мы быстро разлили содержимое бутылки по кружкам – получилось едва ли с четверть, но и то хорошо. Вообще, я пить не собирался, но тут отказаться, значит – обидеть. У меня и так с ними отношения шаткие. Вроде живем вместе, а все равно косятся.

Я их не виню. Прекрасно понимаю, но по-другому никак.

В общем, тост несколько раз переделали, но так до ума и не довели. Выпили за меня.

– Эй, а к кому-нибудь Кулагин подходит уже? – спросил я, вспомнив о его предложении.

– Подходил, – засмеялись сержанты. – И тебе, наверное, предлагал помочь ему баню строить?

– Ну да. Пока в палатку шел, застал его. Он и предложил. Сказал, что шесть человек ему нужно. В конце марта, начале апреля.