Что я там брала, кроме чая? Да понятия не имею!

Может быть, я вообще за пивом ходила?

Я вдруг удивилась, что как-то слишком долго спускаюсь со второго этажа. Уже должна на улице быть.

Я побежала по лестнице, чувствуя, что рюкзачка за спиной уже нет. Да ну его, до кучи!

Лестничная клетка в нашем подъезде состояла из обычных параллельных пролетов, но постепенно ступени соединились в одну сплошную лестницу, крутым винтом уходящую вниз. Бежать по такой стало сложнее, и я замедлила шаг и стала оглядываться. Перила кованые, поручни из массивного дерева. Ступени, оказывается, тоже деревянные. И стены обиты деревом, потемневшим от времени. И, главное, запах. Куда-то улетучился помоечный «аромат» с нотками канализации, практически постоянно витавший в нашем подъезде. Не скажу, что новый запах был приятным, но по крайней мере перестало вонять. Теперь тянуло какой-то сыростью, старой мебелью. Такой запах врывался в ноздри, когда мы с Алексом после зимы впервые приезжали на дачу и отпирали простоявший полгода в одиночестве старый деревянный дом. Мы заливали воду, включали АГВ, трубы нагревались, и дом постепенно начинал пахнуть по-другому. Сначала появлялся запах теплой сырости, а потом, когда дом окончательно протапливался, становилось уютно, и помещение наполнялось ароматом древесины.

Я аккуратно переставляла ноги, шагая по крутым ступеням, и вдруг они закончились небольшим узким проходом, который вывел меня на улицу. Миновав проход, я оглянулась на витую лестницу и вышла наружу. Легкий ветер, носившийся там, слегка приподнял подол расклешенного летнего платья нежно-голубого цвета. Платье было не мое. Я поискала, нет ли в нем карманов. Вдруг там лежат злосчастные ключи? Хотя толку-то... вряд ли я теперь доберусь до квартиры по этой странной лестнице.

Улица, на которую я вышла, была совершенно незнакомой, а мой двенадцатиэтажный дом с шестью подъездами трансформировался в крепкий двухэтажный сруб. На улицу глядели три окна второго этажа, два окна первого, и между ними неширокая дверь, перед которой я теперь стояла на крыльце. Куда закручивалась витая лестница, я уже и представлять не стала. Я так долго спускалась, а тут оказалось всего два этажа.

Я шагнула с крыльца на узкую тропинку, которая начиналась сразу от ступеней и вела куда-то далеко, окруженная с двух сторон травой в половину человеческого роста. Вокруг, сколько хватало глаз, зеленела эта трава. И очень странно выглядел деревянный дом, заросший зеленью. Ни участка рядом, ни забора. Просто дом, словно торчащий из травы. Улицы уже не было. Мне почему-то подумалось, что, как только я отойду, дом постепенно превратится во что-то еще или совсем исчезнет.

С такими мыслями я ступила на тропку и пошла сквозь траву. Она мягко и ласково задевала мои голые ноги. Я выходила из домика еще в каких-то незнакомых туфлях, сейчас я брела уже босиком. Земля была теплая и ровная, идти было приятно. Вдруг впереди замаячил чей-то пушистый серый хвост, задранный вверх вопросительным знаком. В нескольких шагах от меня гордо вышагивала кошка, направив одно ухо назад – в мою сторону, по всей видимости.

– Киса, киса, – позвала я, и кошка замедлила шаг и еще внимательней прислушалась. – Кс-кс-кс.

Киса словно размышляла, удостаивать ли меня поворотом головы в мою сторону.

– Кисонька, ты чья такая пушистая? – спросила я. Кошка наконец совсем остановилась и искоса поглядела на меня. Я села на корточки и продолжала звать ее. Тогда она развернулась, подошла ко мне и неожиданно попросилась на ручки. Я взяла ее под мышки и разместила так, чтобы лапки легли на мое плечо. Кошка ткнулась мордой мне куда-то в ухо. Мы с ней посмотрели друг на друга, и тут она сказала: