И я отправилась будить своего соседа.

После пары часов общения я знала о своем соседе не меньше, чем о Громе, а может быть, и больше, благодаря тому что он являл собой полную противоположность моему командиру.

Это был длинный небритый мужчина около сорока с шевелюрой неухоженных, густых волос. Довольно симпатичный, с чьей-то точки зрения, но явно не в моем вкусе. Его мягкая интеллигентность граничила с женственностью, а манеры в чем-то грешили чрезмерной безукоризненностью.

Он назвал мне свою профессию буквально через пять минут после нашего знакомства – театральный художник, звали его Андрон. Я сразу поняла, что никакой он не Андрон, а Андрей Шестопалов, потому что больше доверяла сведениям Грома, чем словам случайного попутчика из мира искусств. Мне казалось, что в последнее время прошла мода на славянские посконные имена, но Андрон, видимо, об этом еще не догадывался.

Он возвращался домой из Харькова, где заработал неплохие деньги на оформлении оперного спектакля, не такие большие, чтобы ехать домой в СВ, но достаточные, чтобы почувствовать себя состоятельным на несколько дней.

Андрон не был счастлив в семейной жизни или прикидывался таковым, на всякий случай. Опыт подсказывал мне, что мужчины наедине с эффектной девушкой в двухместном купе часто настроены более критично по отношению к своей «второй половине», а иногда и вовсе забывают о ее существовании.

И когда я ему об этом прозрачно намекнула, он залез на вторую полку с обиженным видом непонятого гения и отвернулся к стенке. Меня это очень даже устраивало, потому что мне давно надоела его утомительная болтовня, и я наслаждалась наступившей тишиной, придумывая себе имидж. А это было дело серьезное и традиционное для секретного агента.

От того, в каком качестве я собиралась предстать перед своими спутниками, во многом зависел успех или неуспех всего моего «предприятия», и тут нельзя было ошибиться. В моем «репертуаре» накопилось с десяток проверенных образов, я мысленно перебирала их один за другим.

При необходимости максимальных контактов лучше других подходил образ «прожигательницы жизни» или «искательницы приключений», но имел один существенный недостаток: на определенном этапе требовалось остужать не в меру распалившихся мужичков, применяя – в зависимости от ситуации – ту или иную меру воздействия, иногда довольно жесткую.

Менее рискованной в этом смысле была роль «невинной простушки» той или иной степени наивности, граничащей с идиотизмом. На нее тоже охотно клевали представители сильной, но наивной половины человечества. И явным преимуществом было то, что при этом полудебильном создании мужчины могли говорить все что угодно, твердо уверенные в том, что оно все равно ничего не поймет.

«Роковая женщина» – сильный образ, но на любителя. Перевоплотившись, нужно действовать всякий раз с максимальной осторожностью и иметь для этого партнера под стать этому «крутому» имиджу. Иного роковые черты могут испугать до заикания, и тогда, считай, все пропало.

«Деловая женщина» очень к месту в тех случаях, когда требуется оставаться сторонним наблюдателем. Вот тогда пригодятся и дымчатые очки, и гордая неприступность, и органайзер в руках.

«Затурканная семьей и детьми» более подходяща в женской компании да и костюмчика под стать этому образу у меня с собой не было. Хотя я люблю эту роль за эффектный финал. Представляете, когда, весь вечер занятая только ветрянками и коклюшами, неряшливая мамаша достает из-за пазухи «кольт» тридцать восьмого калибра, хотя лично я предпочитаю «магнум».