– Ну да!.. Я – горбатиться, а ты будешь помолвки устраивать! Еще какого-нибудь алюрника приведешь!

– По-твоему, я должна сидеть и ждать, когда меня, такую принцессу, заметят и сразу в ЗАГС поведут?.. В девках так всю жизнь и прокукую.

– Лучше в девках, чем с прохиндеем!.. Вон я с твоим отцом сколько маялась? Пять лет, и что?!. Пропил все до копейки, чуть по миру не пустил. Слава богу, нашла силы, одумалась, выперла паразита, тебя на ноги поставила.

– Ага, на ватные! Не идти и не бегать. Только стоять.

– А чего не так? Образование получила, на работу устроилась. И не просто продавщицей, а кассиром. Сиди себе, щелкай по клавишам, считай денежки… Не то что ящики с утра до вечера таскать да метлой махать!

– Мам, хватит!.. В голову уже ударило, что ли?

– Ударило. Хоть и кислое, но крепкое. – Мать открыла один из пакетов, вытащила сыр и нарезку, положила на тарелку. – Закуси, а то тоже захмелеешь.

– Не хочу, не лезет. – Круглова все-таки отщипнула крохотку, пожевала. – Чего завтра на работе скажу? Девки засмеют.

– Не говори. Скажи, сама выгнала.

– Не поверят. Во-первых, деньги нужно взять авансом. Мы ж без копейки. А во-вторых, таких не гонят. Красивый, статный, воспитанный… Барин.

– Не пара. Не пара он тебе, дочка. Сразу сказала. Он ведь, гадость, всю квартиру своим одеколоном завонял!

– Разве не понравилось?

– Понравилось!.. Только где ты такой одеколон теперь купишь? Все время будет в носу об этом паразите напоминать.

– Ничего, мам… Главное, не падать духом. Я еще такого приведу, глазам не поверишь.

– Да не приведи Господи, – перекрестилась мать. – Второго такого точно не выдержим, – широко зевнула. – Пойду спать, завтра в половине шестого вставать.

Утром Круглова выбежала из подъезда, увидела мать, выгребающую мусор из бачков, направилась к ней.

– Все, мам, пошла.

– Голова болит, – пожаловалась мать. – Зря пила эту бурду.

– Вот цитрамон. – Дочка достала из сумки пластинку, выковыряла таблетку. – Сейчас пройдет. А лучше всего, поспи.

– Сама как?

– Нормально. Опаздываю.

К ним подошла высокая ухоженная дама, обратилась к матери:

– Клава, у меня в квартире две коробки из-под телевизора, вынеси их, пожалуйста. Я заплачу.

– Конечно, Вера Ивановна.

– Вот, держи. – Дама протянула дворничихе сто рублей.

– Спасибо.

Когда дама ушла, Надя прошипела:

– Не позорься!.. Какие-то копейки сует!

– Тебе как раз пригодятся. – Мать силой сунула ей купюру. – Не унижайся и не жалуйся. Будь гордой… Как-нибудь выкрутимся.

– Ты у меня лучшая. – Круглова чмокнула мать в лоб и поспешила со двора.

Подружки по работе, двадцатилетняя красотка Ксюшка и сорокалетняя унылая Ирина, смотрели на Надежду с плохо скрываемым удивлением, недоверием и завистью.

Стояли в подсобке, заставленной ящиками, коробками, мешками, Ксюшка все время поглядывала на себя в зеркало, висевшее на стене, Ирина втихаря курила.

– Ну и чего? – первой не выдержала Ксюшка. – Правда, что ли, отшила?

– С ходу!.. Пришли в ресторан, заказали по полной программе, выпили вина… Между прочим, бутылка четыре тысячи!

– Чего такое дорогое? – не поверила Ирина.

– Не я заказывала, Кирилл.

– А кто платил?

– Никто!.. Я психанула, он обиделся, тут же слинял.

– Счет, конечно, принесли тебе? – с усмешкой уточнила Ксюшка.

– Кому ж еще?.. Конечно, мне.

– Ну и кому платить? – мрачно спросила Ирина.

– Не решила еще!.. Написала заявление в полицию, пусть найдут урода, он заплатит.

– Ага, такой заплатит. На твоих похоронах.

– Все равно разыщу.

– Сколько насчитал официант?

– Какая разница?

– Сколько?

– Много. Почти пятнадцать тысяч.