– А ты знаешь, кто это?

– Арамис.

– Верно. Художник Арамис Кожинов. Очень известный художник.

– Он так и сказал.

– О чем-нибудь говорили?

– Предлагал нарисовать меня. Я послала.

– Дура.

– Почему?

– Такую птицу из рук выпускать нельзя. Можешь ему позвонить?

– Прямо сейчас?

– Зачем сейчас?.. Вечером или завтра. Но не затягивай, такие типы свободными долго не гуляют. Обязательно кто-то заарканит.

– Он че, такой крутой?

– Круче не бывает. Знаменитый, богатый, обогретый властью.

– Не-е, звонить не буду, – покрутила головой Надя. – Сам меня найдет.

– Думаешь?

– Уверена. Сказал, что я фактурная… Ну, фигуристая. Смотрел, в глаза будто масла налили.

– Постарайся, любимая. – Кирилл снова поцеловал подруге руку. – И меня с ним познакомишь. Это будет полезное знакомство. – Поднялся, в который раз бросил взгляд по сторонам. – Пора… А то как бы приятели не нагрянули.

– Какие приятели?

– Самые близкие.

– Я за тебя боюсь, – прошептала Круглова.

– Я за себя не меньше. – Он помолчал, вдруг тихо произнес: – Мне бы сейчас поспать час-другой.

– А что, негде?

– Получается, негде… У тебя ведь нельзя?

– Нельзя, мать не поймет. А в гостинице?

– На какие шиши? – Он грустно улыбнулся, прошагал метров десять, оглянулся, послал воздушный поцелуй, затем вернулся. – Все-таки дай мне денежку.

– Которую ты вернул?

– Нет, которую ты принесла.

Надя достала деньги, отдала Кириллу, он небрежно смял в кулаке, подмигнул и заспешил в сторону широкого проспекта.

Здесь он выдвинулся на проезжую часть и стал ловить попутку.

Дом, к которому подкатил подержанный «Хюндай», был старый, еще «сталинской» постройки – кирпичный, девятиэтажный, добротный, с кодом на калитке, с ухоженным зеленым двором. Кирилл кивнул азиату за рулем, чтоб тормознул перед самыми воротами, сунул ему пятихатку, быстро выскользнул из салона.

Быстрым шагом пересек двор, перед входом в подъезд повертел головой, приложил «таблетку» к коду, вдруг услышал:

– Роман!.. Рома!

Оглянулся, увидел направляющуюся к нему пожилую полноватую консьержку, нехотя задержался.

– Здрасьте, Наталья Ивановна. Тороплюсь. Какие-нибудь вопросы?

– Куда пропал?.. Подумала, уж не случилось ли чего?

– Все нормально… А что, кто-нибудь интересовался?

– Приходили трое. И не один раз.

– Кто такие?

– Не сказали. Тебя спрашивали.

– Вы их пропустили?

– Так ведь не верили, что тебя нет. Звонили в квартиру, стучали.

– Сегодня не было?

– Не видала. У меня ведь обед с двух до трех. Может, и приходили. Войти в подъезд большого ума не надо.

– Хорошо, спасибо, Наталья Ивановна. Если кто спросит, меня нет. И вообще, постарайтесь никого к моей квартире не пускать.

– Поняла, Рома.

Кирилл-Роман вошел внутрь, вызвал лифт, поднялся на свой этаж, возле квартиры замер. Притих, прислушался, огляделся. Сунул в замок ключ, крутнул раз, второй, снова прислушался.

Вроде тихо.

Открыл дверь, на цыпочках миновал просторную прихожую, заглянул в одну комнату, во вторую, на кухню.

Пусто, никого.

Закрыл на ключ дверь, снял трубку домофона, вспыхнувший экран видеонаблюдения показал пустую лестничную площадку.

Кирилл-Роман прошел на кухню, отодвинул штору, посмотрел во двор… Несколько жильцов, болтающих о чем-то с консьержкой, девчонка, выгуливающая собачку.

Устало опустился на стул, дотянулся до холодильника, пошарил в поисках какой-либо еды. Хлеб сухой, колбаса в легкой плесени, скукоженный сыр, сморщенные яблоки.

Захлопнул дверцу, тут же стянул с себя футболку, джинсы, для идиотской и ненужной разминки махнул пару раз руками и скрылся за дверью ванной.

Мылся с удовольствием, с наслаждением.