– Кстати, давайте, блядь, признаем, что план подстричься был достаточно неплох, – усмехается он.

Гай осматривает мои волосы, будто только сейчас понял, что я состригла большую часть длины. Он беспрепятственно тянется рукой к моим коротким прядям и перебирает их пальцами. Не знаю, ему нравится мой новый вид или наоборот. Взгляд ни о чём не говорит.

– Стоит их покрасить. Люди моего отца знают тебя лишь по фотографии. Им намного сложнее будет узнать тебя в новом облике. Хорошая идея.

Жаль, она не сработала против него. Труды пошли насмарку.

На улице уже заметно похолодало. И Гай, заметив, как я ёжусь, обнимая себя, снимает своё чёрное пальто и накидывает мне на плечи. Оно хранит тепло его тела и согревает в считаные секунды. Я снова поражаюсь тому, как руки, заляпанные кровью до самых локтей, могут быть такими заботливыми.

– А теперь уже можно сказать, что нам всем точно пизда? – заговаривает Зайд. – Особенно тебе.

– Вот именно. Ты убил одного из Серебряных, – напоминает Нейт, словно в этом есть нужда. – Убил Стивена, мать его, Гастингса. Мы долго ещё будем продолжать делать вид, что всё о’кей?

Никто из них не говорит о том, что убийство произошло при свидетелях. Их это не волнует.

Я всё ещё в оцепенении. Кровавые картинки мелькают перед глазами через вспышки света.

– У меня было на то право, если уж говорить начистоту, – холодно отвечает Гай. – Мы находимся сейчас на территории вьетнамцев.

Нейт с Зайдом переглядываются.

– Так то, что ты сказал Гастингсу, не было блефом?

Гай вздыхает:

– Думаешь, у меня есть время на пустые необоснованные угрозы?

– А как Стивен узнал о том, что Лина здесь? – спрашивает Нейт.

– Скорее всего, кто-то из персонала выдал. За неё было выставлено вознаграждение в сто тысяч. Кто откажется?

Мне остаётся лишь свыкнуться с тем, что я ничего не смыслю в их разговорах и в ближайшее время не пойму ни слова из тех, что они друг другу кидают.

– Как вы узнали, где я? – спрашиваю, надеясь, что узнаю ответ хоть на этот простой вопрос.

– Ты всё думаешь, что способна обхитрить меня, хотя я тысячу раз опровергал это.

Поднимаю голову и смотрю в глаза Гаю. Он выглядит довольным собой, хотя мне почему-то кажется, что самолюбие совершенно не сочетается с его образом и характером. Самовлюбленность просто не в его стиле.

– И что это значит? – продолжаю я.

Он не отвечает.

У меня дрожат руки, снова возвращается эта противная трясучка, словно тело яростно выступает против того, что происходит вокруг.

Гай замечает это.

– Ты сейчас замёрзнешь. Идём в…

– Нет, – выдаю я. Голос дрожит вместе с телом. – Мне не холодно. Я просто боюсь.

– Уверяю, никто больше не…

– Я боюсь тебя.

Он отстраняется от меня как от яркого пламени. Или как от лезвий, полетевших ему в лицо. Взгляд такой напуганный, что я сперва не узнаю в чертах лица того самого Кровавого принца, который всегда в себе уверен.

Зайд присвистывает, а Нейт решает промолчать и виновато качает головой.

– Я – последний человек, которого ты должна бояться, Каталина, – говорит Гай.

– И вопреки этому я тебя боюсь, – повторяю сухими губами. – Я не знаю, чего от тебя ожидать в следующую секунду. Может быть, в один момент ты убьёшь… и меня.

Я вижу, как меняются его глаза. Как нахмуренные брови теперь гнутся в злости, а губы сжимаются в линию. Всё это возвращает меня во времена, когда мы только начали общение. Меня всегда пугала такая резкая смена его настроения.

– Как ты думаешь, было ли страшно ребёнку однажды выйти во двор дома и обнаружить бездыханное обугленное тело собственной матери? – спрашивает он. – Боялся ли он?