Девушка удивлённо поднимает брови:

– Что? В каком это смысле?

– В самом прямом.

Моника бросает на меня такой взгляд, будто находиться здесь её просила именно я. Это заставляет испытать дикое раздражение.

– Но почему? – спрашивает она, обращаясь к своему парню.

– Крошка, это всё слишком опасно. – Нейт притягивает её к себе за талию, начинает покрывать поцелуями щёки. – А я не могу позволить, чтобы с моей драгоценной женщиной что-то произошло. Я же повешусь с горя.

Меня вот-вот затошнит.

Моника хихикает ему в губы, прикрывая глаза и делая вид, что пытается увернуться от поцелуев.

– Но я не могу оставить с вами Лину, – возражает она.

– Нас много, а она одна. Мы как-нибудь уж защитим её без тебя.

– Ой, да при чём здесь это? Разве ей не нужна поддержка? Какая-нибудь подружка рядом?

Я решаю нагрубить почти во весь голос:

– Нет, не нужна.

Девушка поворачивается ко мне с удивлением и смущением на лице. Я добавляю:

– Я нахожусь здесь не по своей воле. Мне не нужны подачки в виде подружек. Так что можешь спокойно уезжать, если это будет во благо твоей безопасности.

Нейт с Моникой переглядываются.

В другом случае я не позволила бы себе так грубить людям, пытающимся мне помочь, но ситуация и без того накалена. Нет у меня желания и сил с кем-то любезничать.

Теперь я хочу думать не об удобстве других, а только о себе.

Я перевожу взгляд на Лэнса, следящего за обстановкой на улице через то же окно и периодически бросающего взгляд на телефон в руке, который он прикладывает моментами к уху. Зайд выпивает уже третью банку пива: на журнальном столике стоят ещё две.

– Слушайте, – произносит он громко, – как думаете, может, стоит на время отказаться от помощи этого долбоёба?

Речь идёт об Уэйне, определённо.

– Он ведёт себя как идиот, – продолжает Зайд. – Боюсь, наша цыпочка не в безопасности, пока рядом шныряет этот странный хер.

Ему не отвечают. Лэнс всё ещё занят своим телефоном и окном, а Нейт, кажется, уговаривает Монику ехать обратно домой.

Поэтому внимание Зайда переключается на меня. Его карие глаза направляются в мою сторону, чёрные брови сгибаются под стать ухмылочке, возникшей на губах. Пирсинг на них блестит, когда он заговаривает:

– А ты как думаешь, Лина? Я же могу называть тебя Лина?

– Да, – безразлично бросаю я.

– А ты чего такая хмурая? – Он делает глоток пива, потом протягивает мне. – Хочешь?

Отрицательно качаю головой. Он убирает банку на столик, закидывая на него обе ноги в чёрных зашнурованных ботинках, напоминающих солдатские сапоги.

– Вот глядя на тебя, отчасти понимаю, почему Гай в тебя втрескался, – говорит Зайд. – Но в то же время ни хуя не понимаю. Таких красоток вокруг него вертелась куча. Среди дочек семейных друзей много симпатичных мордашек.

Я не понимаю, к чему он это мне говорит, и с какой стати меня задевает упоминание каких-то других девушек. Поэтому продолжаю молчать.

– Что же в тебе такого особенного, что он так решил рисковать своей жопой ради тебя? – Зайд прищуривается, глаза уже пьяно блестят. – Ты не подумай, я сейчас не веду себя как какой-нибудь уёбок типа нашего Уэйна, и не пытаюсь тебя задеть. Просто искреннее любопытство.

– Вероятно, как и сказал ваш Уэйн, Гай просто рехнулся, – отвечаю я всё таким же безжизненным тоном.

Он коротко смеётся, потом кивает:

– Похоже на то. Ну или дело в той хуйне, которую читала его мать.

Я хочу расспросить, что он имеет в виду, но вместо этого поворачиваюсь к окну, когда замечаю какое-то движение. Лэнс тоже его замечает, но не спешит доставать оружие. Вместо этого он приоткрывает дверь.