Двадцать третий этаж… Я никогда еще не находилась в лифте так долго. Облокотилась устало о поручень и не обратила внимания на немного задравшееся платье. Одернула его лишь тогда, когда заметила, куда устремлен взгляд Максима. Смущение тут же окрасило лицо в соответствующий цвет. А он продолжал стоять, невозмутимо подпирая стену. И этот исходящий от него аромат, который я приметила еще в такси, когда в полудреме опустила на его плечо голову… Дорогой парфюм, от которого мурашки бегут по коже. Мужчины в семье Юдиных предпочитают только эксклюзивную парфюмерию. Помню, как от запаха Игната голова шла кругом, как наяву ощутила его и вздрогнула. Посмотрела на Макса. Он по-прежнему не шевелился с полуприкрытыми глазами. «Хорошо», – мысленно вздохнула я. Кто знает, что могло отразиться на моем лице. 

Раздался оповещающий сигнал лифта, и двери медленно начали раздвигаться. Я дернулась, не сразу осознав, что происходит. Мой разум будто окутала пелена, через которую с трудом просматривался окружающий мир. Мы одновременно ринулись к выходу, и наши плечи столкнулись. Я снова вздрогнула, как от удара током, и мне показалось, что воздух вокруг начал сгущаться.

Юдин открыл дверь и пропустил меня в квартиру. Оказавшись внутри, я наклонилась, собираясь снять туфли, а он подался вперед, швырнув ключи на комод. Не заметив его громоздкого тела, нависшего надо мной, я резко выпрямилась и со всего размаху шандарахнулась носом о его подбородок. Затем застонала, быстро заморгав в попытке прогнать искры, засверкавшие в глазах.

– Вот дьявол! – выругался Макс и, обхватив мое лицо ладонями, внимательно посмотрел на ушибленное место, спросив: – Очень больно?

– Терпимо, – промямлила я, пытаясь сделать носом вдох. Постепенно боль отошла, но он продолжал разглядывать мое лицо, обжигая щеки своими теплыми руками. Я подняла на него взгляд и вдруг увидела, как сверкают его потемневшие до черноты глаза. Внутри меня что-то напряглось, пугая бурей незнакомых дотоле ощущений. Макс смотрел на меня как-то иначе… В его взгляде не было тревоги; там виделось что-то другое, похожее на голод и страх…

Я не могла разорвать эту визуальную связь, меня словно парализовало. Казалось, стоит ему разжать пальцы, и мне не устоять на ногах. Я смотрела на Макса завороженно, совершенно ни о чем не думая, а по телу расползалось чуждое томление. Хотела было моргнуть, но в следующий миг потеряла возможность даже дышать... Он поцеловал меня… Я опешила и не смогла дать отпор. Его поцелуй был необычным, напрочь лишенным нежности. Жадный, наглый, уносящий… И я поддалась, совершенно позабыв, кто передо мной. Как? Не знаю. Не сейчас. Спросите меня потом.

Тело, изголодавшееся по мужским ласкам, моментально откликнулось на прикосновения. И я просто расслабилась, позволяя настойчивым губам унести меня в пучину страсти, словно все шло своим чередом, как и следовало. Коридор будто кружился вокруг нас, и я обхватила шею Макса руками. А он словно только этого и ждал – крепкие пальцы сдавили мою талию. И в следующий миг я впечаталась в стену. Соприкосновение спины с холодной плиткой на мгновение вернуло меня к реальности. «Что ты делаешь? Прекрати!» – прокричал внутренний голос. Но я его уже не слушала, ибо губы Макса обожгли мою шею. Застонала, выгибаясь ему навстречу, в тот же миг ненавидя себя. Только все это самобичевание было мимолетным, так как горячее дыхание мужчины тут же загнало совесть в самый дальний угол.

Все происходило словно во сне. Вот я вцепляюсь пальцами ему в волосы, плотнее прижимаю его голову к своей груди. Вот он задирает мое платье... И я схожу с ума, ощущая между ног горячую плоть… Нет, три года слишком долгий срок. Но почему-то я не задумывалась об этом раньше.