Наши дни

— Есть, Арсен Павлович, я отследил, — возбужденно заговорил из трубки голос Алексея, и Арсен внутри весь подобрался как перед прыжком. — Они заезжали в торговый центр, девушка выходила в туалет. Там могли поменяться. Повезло, что тут отделение банка, у них записи с камер хранятся три месяца.

— Отлично, Леша, — похвалил Арсен.

— Арсен Павлович, — тон стал более деловитым, — скажите, мы ищем с прицелом, что он… В общем, что он ваш?

Последние слова Алексей произнес с явным напрягом.

— Леша, мы ищем даже с прицелом, что он твой, — серьезно ответил Ямпольский. — То есть, просто ищем.

Но он слишком хорошо изучил своего безопасника, чтобы не уловить в его голосе нетерпеливые нотки. Нарыл, точно что-то нарыл!

— Я тут прикинул, — Алексей прокашлялся, — если бы мне надо было вас так…

— Нагнуть, — подсказал Арсен и даже представил, как тот кивнул.

— Ну да. Я бы вам что-то в воду подмешал, иначе никак.

— И? — Арсен даже дышать стал реже, чтобы не помешать процессу изложения мыслей.

— И я вспомнил, в тот день в системе кондиционирования компрессор сломался, потом, конечно, починили, но очень пить хотелось, я тогда ведро выпил, наверное. У меня вода в машине была, а вы из холодильника брали, вы еще мне предложили, а я простыл накануне, отказался. Потому теплую пил.

Ямпольский прикрыл глаза. Да, он тоже помнит, было очень жарко, он приехал в квартиру, а там духота. В холодильнике стояла упаковка бутылок с водой, он закинул в морозилку несколько штук и пошел в душ.

После душа выпил залпом целую бутылка, как раз система кондиционирования включилась. Выставил градусов восемнадцать, еще выпил воды, а потом приехала девушка от Навроцкого. Арсену сразу не понравился ее макияж — слишком насыщенный и яркий. Захотелось сказать, чтобы умылась, и еще показалось, что у нее слишком белая кожа для чересчур темных волос.

Или парик, или крашенные. Он предпочитал брюнеток, и Агата это знала, неужели, испортила себе волосы краской? Он вдруг остро пожелал, чтобы это был парик, а густые, тяжелые локоны Агаты так и остались светлыми.

С девушками-моделями Ямпольский особых прелюдий не разводил. С этой началось как обычно, как со всеми, и с какого момента он потерял связь с реальностью, сказать было сложно. С того самого, как на него снизу посмотрели янтарные глаза с зелеными вкраплениями? Или с того, как он потянул ее на себя, поднимая с колен? Или как захватил губами податливый рот, вламываясь в него будто вконец оголодавший?

Но Арсен не целуется с проститутками, никогда. Потому и был уверен, что это сон. И что стройные ноги, которые он забрасывал себе на плечи, тоже сон. И вкус мяты и цитруса, который собирал губами с ее шеи, а потом и груди — сон. И тонкие пальцы, то впивающиеся ему в спину, то упирающиеся в плечи, то ласково поглаживающие затылок, напрашиваясь на поцелуи — тоже.

Арсен застонал сквозь зубы от досады. Внезапно будто озарение сошло: а ведь тогда девушка не произнесла ни единого слова. Она стонала, вскрикивала, даже кусалась, при этом издавая звуки, больше похожие на урчание дикой кошки.

Но ни одной попытки сообщить вкрадчивым голосом, какой у него пресс, какой он тяжелый, какие у него сильные руки и какая классная татуировка. Презервативы остались нетронутыми за исключением одного, а вот раз был не один, об этом подсознание вопило, щедро подсовывая похожие на вспышки кадры.

Догадка тоже была похожей на вспышку.

— Галлюциноген… — прошептал Арсен, распахивая глаза, — как же я сразу не понял.

— Да как тут поймешь, Арсен Павлович, вот если бы вы мешками ее жрали, эту наркоту, так разбирались бы…