Задумавшись, спохватываюсь, когда мы уже входим в гостиную. Я много раз представляла нашу с Арсеном встречу, но все равно это происходит неожиданно. Когда вижу его широкоплечий силуэт в отражении стеклянной панели, внутри начинает болеть, как будто там кровоточит свежая рана.

— Я снаружи, Арсен Павлович, — говорит охранник и выходит. И тогда я нахожу в себе силы поднять глаза.

Арсен стоит, уперевшись рукой в спинку дивана. В квартире довольно душно, наверное, только включили кондиционер, потому что прохладные потоки воздуха холодят плечи.

— Чего там стоишь, иди сюда, — зовет он хрипло, и подо мной качается пол. Подхожу ближе, он кладет мне на плечи руки и давит, вынуждая опуститься вниз. — Давай, детка, работай, ты же не любоваться мной приехала.

Мне кажется, его речь слегка растянута и заторможена. Но осознание того, как привычно он обращается со мной… нет, не со мной, а с девицей, которую я подменила, снова поднимает злую волну.

Хочется приложить его по щекам. Хорошо помню, как ощущается ладонью небритая колкость. Сегодня его щеки тоже колючие, он носит двухдневную щетину, и несмотря на свой гнев, невольно отмечаю, что ему очень идет.

— Ты злоупотребляешь моим терпением, детка, — тем временем недовольно говорит Арсен, и я тянусь к ремню его брюк, но на полпути останавливаюсь.

Сколько пройдет времени, прежде чем я с позором провалюсь? Минута? Две? Так хотя бы я не сделаю ничего, за что нам потом обоим будет стыдно. Зато Арсен точно пожалеет Януша. Стягиваю парик и смотрю в упор на Арсена.

Минуту мы смотрим друг на друга молча, затем он рывком поднимает меня с пола и впивается губами в рот.

— Агата, — шепчет он, и шепот этот будто пьяный, — Агата, моя бриллиантовая девочка…

Вырываюсь из его рук, смотрю в глаза и ужасаюсь. Они неестественно стеклянные, зрачки расширены, лицо напряжено. Протягиваю руку и глажу его по щеке, он поворачивает голову и целует мою ладонь, а потом поднимает меня на руки и несет в спальню.

Я понимаю, что он ничего не видит и не слышит, скорее всего, его чем-то накачали. Вздрагиваю и радуюсь, что не поддалась соблазну довериться его охране — наверняка те тоже в сговоре с Тагиром. Теперь муж кажется мне настоящим злым гением.

Арсен продолжает жадно целовать, и я понимаю, что больше бороться у меня нет сил. И когда он ложится сверху, привычным жестом раздвигая коленом ноги, я лишь вздыхаю и обнимаю его за шею.

Теперь, когда я под ним, понимаю, какими жалкими и пустыми были мои попытки влюбиться в того же Тагира. Стоило этому мужчине снова появиться в моей жизни, рухнуло все, что я так старательно строила и укрепляла.

Пускай я не его, я не нужна ему, но он мой. Первый и единственный мужчина. Может, это болезнь, может одержимость, но только с ним я чувствую себя живой и настоящей. И где-то в глубине души я даже благодарна Тагиру за эту возможность. Снова почувствовать себя живой…

…Арсен засыпает, подмяв меня под себя, как прежде. Я долго лежу, не в силах оторваться от него — глажу спину, целую грудь, в которую он впечатал меня, придавив своим все таким же впечатляющим телом. Его мышцы гладкие и рельефные, пресс хорошо выражен, нигде ни капли жира. Я уже все успела исследовать в том вихре безумия, в который он меня утянул.

Целую руки, которые меня обнимают, осторожно их размыкаю и встаю. Оторваться от Арсена физически больно. Наклоняюсь, глажу влажные от пота волосы, целую в губы, стараясь запомнить каждую черточку. У него очень красивые губы — изогнутые, с четким контуром. И когда он целует ими, кажется, что я улетаю на небеса. Везде целует…