— Да, Агата, так тоже бывает. Точнее, чаще всего именно так и бывает, — Арсен осторожно отодвинул ее от себя. — И чаще всего именно так на тебя будут реагировать мужчины. Это всего лишь мужская физиология, и она не всегда связана с любовью. Тебе много чего будут говорить, но ты не ведись, слышишь? Ты еще не осознаешь собственной привлекательности, а ты очень красивая девушка. И тебе только восемнадцать, ты станешь еще лучше. Это как бутон у розы, он нежный и красивый сам по себе, но, когда раскрывается, становится совершенством.

Не удержался, поправил свесившуюся прядь, едва сдерживая зуд в пальцах. А хотелось сорвать пиджак и просто прикоснуться к ее руке, плечу, нежной тонкой шее. Пусть самыми кончиками, пусть невесомо. Эта кожа такая атласная, что низ раз за разом сводит судорогой. Если бы только попробовать на вкус ее губы…

— Никогда не смей себя продавать, — он наклонился низко-низко, чуть касаясь волос и вдыхая их тонкий девичий запах. Прикрыл глаза и говорил полушепотом, хрипло, уже не отдавая отчет, насколько его сейчас сносит. — Нет таких денег, за которые можно купить тебя. Такие как ты не продаются, но ты можешь преподнести себя в дар. Подари себя тому, кого сама полюбишь, кого посчитаешь достойным. Пообещай мне, пообещай, Агата… Только, кому сама захочешь сказать: «Je suis à toi, mon cher»…**

Она кивала, а он все просил, все еще дышал этой притихшей девочкой, втягивая ее пьянящий аромат и не имея сил оторваться, отойти хотя бы на шаг.

«Нераскрывшийся бутон…» Тому, кто будет рядом, когда этот бутон раскроется, просто … .

Арсен вышел из отеля на негнущихся ногах как пьяный. То, что он устоял и не набросился на беззащитную, доверившуюся ему девушку, утешало слабо. Особенно, когда вспоминались мелькающие в голове сцены.

Зазвонил телефон. Лерка. Не успел.

— Любимая, я как раз собирался позвонить. Даже телефон достал. Я тут купил кое-что, хотел тебе рассказать.

— Кто эта девушка, Арсен? — голос жены звучал тихо и обиженно.

— Дочка Дворжецкого, его убили в позапрошлом году, Агатой зовут. Ее отчим продать хотел. Лерка, я не мог не вмешаться. Отвез ее в отель, сейчас еду домой. Она совсем ребенок…

— Я видела ее, мне прислали фото, — Лера продолжала говорить тихо, наверное, сын спит. — Арсен, ты ведь сделаешь так, чтобы она уехала? Ты ей поможешь, но она уедет?

— Конечно уедет. Уедет учиться за границу. Завтра же этим займутся мои помощники. У тебя нет причин волноваться, дорогая.

«Ты везде будешь миной замедленного действия, Агата Дворжецкая».

Наши дни

С того времени, как я отправила Арсену фото, прошло несколько дней, а он до сих пор нас не нашел. Если честно, я начала ждать его буквально с той самой минуты, как Тагир вывел меня из клиники. Но Арсен не приходил, и моя надежда стала таять. А сегодня она разбилась окончательно.

— Агата, собирайся, завтра мы уезжаем, — Тагир входит ко мне в комнату, как всегда, без стука. — Самолет в семь утра. В пять мы должны быть в аэропорту.

Он никогда не спрашивает разрешения, моя комната не запирается. Поначалу это коробило, а потом я перестала замечать. Как и самого Мансурова.

Сердце начинает биться быстрее — как уезжаем? Почему? Тагир будто прочитал по глазам, отвечает сразу:

— Я хотел убедиться, что ты беременна и что с ребенком Ямпольского все в порядке. Теперь я спрячу тебя подальше, пока его сын не родится. Шерхан не должен нас найти раньше времени, этот ребенок будет принадлежать мне, только тогда я могу рассчитывать на равноценный обмен. А, по моим сведениям, его охранка оживилась в последнее время. Если Шерхан узнает о сыне, он землю рыть будет, поэтому нам лучше убраться отсюда.