– А в чем причина? – задумался Меньшиков.

– Совместные проекты, не иначе. Оказывается, кто-то успел слить в прессу часть моих доходов, идущих на банковский счет от «Изумруда». Неприятно, если честно. Но цифры оказались засвеченными. А у Абрамовых, я понял, есть проблемы с разработкой нового стрелкового оружия. Деньги Генштаб не выделяет, вот и ищут частных вкладчиков.

– Насчет твоих счетов я дал распоряжение. Видел эту пакость бульварную. Болтунов накажут, – сказал Константин Михайлович. – С волчьим билетом на Сахалин. С Абрамовым на контакт можно пойти, но денег не давай. Просвистит их, как пить дать. Он больше к Балахнину тяготеет, так что делай выводы.

– Неужели союзников так трудно найти? – вздохнул Никита. – Оказывается, тут по сторонам надо головой вертеть, чтобы в карман не залезли!

– Столица, брат! – засмеялся князь.

Надежда Игнатьевна позвонила в колокольчик, и прислуга принесла десерт. Разговор сразу съехал на несерьезные темы, вроде тех, «а не пора ли нам навестить бабу Агату в ее мрачном и одиноком поместье?». Наскоро расправившись с бисквитными пирожными и чаем, Никита спросил соизволения «украсть» Тамару до завтрашнего дня. Он понимал, что может получить жесткий отказ у великого князя, и так уже с подозрением смотрящего на отлучки дочери. Меньшиков отставил в сторону чашку и вместо ответа сказал совершенно другое:

– Я бы хотел поговорить с тобой наедине, Никита, пока дамы уничтожают сладкое.

Великий князь пригласил Никиту в свой рабочий кабинет, плотно закрыл дверь и неожиданно попросил:

– Повесь-ка свои заглушки, чтобы никто нас не подслушал. Ты же умеешь ставить завесу? Валентин на тебя частенько жаловался, что не способен пробить твою уникальную защиту. После твоих визитов к нам он с особой тщательностью проверяет свои защитные модули. Опасается, что и здесь ты их выжигаешь.

Он усмехнулся.

– Не вопрос, – Никита выудил из своих арсеналов готовые модули защиты и развесил их по кабинету. Глушить ничего не надо. Просто «амебы» уничтожат любого магического чужака с аудиовизуальным контролем. Даже княжеские камеры, если они здесь есть. С великим князем нужно держать ухо востро. Любит играть двумя руками. Но непроницаемую «завесу» все же поставил. – Все, можно разговаривать.

– Я, пожалуй, приму полтинничек, – как нашкодивший мальчишка, Меньшиков оглянулся на дверь, потом подошел к стеклянному бюро и достал оттуда «Мартелл», уже наполовину опустошенный. Плеснул в широкий стакан на половину пальца и прошел с ним к своему креслу, не забыв захватить бутылку. – Да ты садись, где удобно. Возле окна или двери…

– Спасибо, – волхв выбрал себе место в глубине кабинета, чтобы его лицо оставалось в полумраке. От князя Константина можно чего угодно ожидать. Начнет задавать неудобные вопросы, а сам в это время будет реакцию изучать.

Меньшиков сидел за широким столом и двигал по зеленому сукну стакан с плещущейся в нем жидкостью.

– Никита, давай будем говорить, как мужчина с мужчиной, – наконец, решился Константин Михайлович. – Я рад, что ваши отношения переходят на другой уровень. Вижу, что твои слова – не пустословие и обычная бравада. Еще раз хочу спросить: ты уже точно все обдумал? Назад пути не будет? Ты только не увертывайся, как червяк от крючка, а скажи прямо, без всяких там эвфемизмов. Да или нет.

– Нет, ваше высочество, – признался Никита. – Никаких изменений. Назад пятиться не буду.

– Угу, хорошо. И еще: я надеюсь, что твоя добропорядочность не даст совершиться глупости.

Никита густо побагровел. Он понял, какой намек вложил в свои слова Меньшиков, сам в это время пристально глядящий на волхва. Казалось, его глаза так и хотели пробуравить черепную коробку юноши и увидеть настоящие мысли, которые могли содержать в себе много интересных вещей. Никита отрицательно покачал головой и добавил: