– Я могу с ним поговорить?

– Сейчас?

– Да.

– Мне казалось, что ты хотела бы осмотреться здесь.

Я вновь взглянула на выжженное поле, которое осталось после червоточины, и сдержанно кивнула.

– Хочу. Но чуть позже.

Если я так реагировала на червоточину сейчас, то страшно представить, что будет, когда решусь открыться и прощупать пространство с помощью магии. Но даже этого короткого осмотра оказалось достаточно, чтобы понять природу червоточины.

– Хорошо, – после небольшой паузы кивнул Рейган. – Пошли.

– Одна, – попросила я, взглянув на него.

– Франческа…

Такой поворот князю явно не понравился. Он нахмурился и поджал губы.

– Пожалуйста. Короткий разговор. Один на один. Я не собираюсь никуда сбегать и уж точно не стану подбивать на побег одного из твоих генералов.

Хотела пошутить, но вышло как-то не очень весело. Мы оба понимали, что я способна на всякие странности, даже такие.

– И о чем ты хочешь с ним поговорить?

– О том, чего он никогда не скажет при тебе. Ты его князь, он твой генерал. Но ты светлый, а Верфолд – темный. Не знаю, что именно происходит у вас здесь, в Запределье, но могу сделать вывод, что напряжение между двумя видами все-таки есть.

Рейган смотрел на меня несколько секунд, а потом сдержанно кивнул.

– Хорошо. Но только недолго. И еще, Франческа…

– Что?

– Помни, что я доверяю тебе.

«Не предай мое доверие…» – читалось в его глазах.

– Я помню.

Ханс молча наблюдал за тем, как я медленно шагаю к нему по рыхлому утоптанному снегу. Он не делал попыток уйти или приблизиться, а просто стоял и ждал.

– Княгиня, – почтительно проговорил он, когда я подошла ближе, и склонил голову, – я рад приветствовать вас.

– Что вы видите, Верфолд? – без лишних слов и реверансов потребовала я.

Он резко вскинул голову. Наши глаза встретились. И я сразу поняла, что он понимает, о чем именно я спрашиваю. Мы оба были темными, оба пережили преследование и равнодушие светлых.

– Почти ничего, – тихо отозвался Верфолд. – Мутная пелена, тени, шорохи. Я чувствую тьму, ее невозможно не чувствовать, но не вижу. Мой дар слишком слаб.

– А остальные темные? Здесь ведь есть темные маги?

– То же самое. Мы не видим, а скорее чувствуем.

Верфолд замолчал на мгновение, а потом тихо добавил:

– Но даже этого хватает, чтобы понять: это дело рук темного мага. Не так ли?

Я снова обратила взгляд на поле, перерытое и обожженное, со следами пепла, крови и ошметков темной магии.

– Нет, – чуть слышно возразила, ощущая, как от тревоги, боли и отчаяния болезненно сжимается сердце, – не мага… ведьмы. Это сделала темная ведьма. Именно она прокляла Запределье.

– Значит, все-таки ведьма, – глухо протянул Верфолд.

В светло-зеленых глазах что-то мелькнуло и пропало, уступив место равнодушию и какому-то смирению.

– Да, – подтвердила я.

Пальцы от напряжения слегка сводило. Кроме того, здесь было довольно холодно. Стоило бы достать перчатки, но я словно забыла о них.

– Уверены?

– Более чем, – вцепившись в воротник пальто, кивнула я.

Верфолду, как темному, не требовалось объяснять о притяжении тьмы. О том, как горят пальцы от ощущения родной магии. О жутком голоде, который не сможет утолить никакая еда или напиток. О темной крови, что горела в жилах, искушая переступить тонкую грань, которая отделяет нас от безумия.

– Это проклятие ведь можно обратить?

– Не знаю, – честно призналась я.

Обернувшись, встретилась глазами с Рейганом. Он стоял в стороне, не сводя с меня взгляда. И этот взгляд неожиданно стал поддержкой, которой мне так не хватало.

– Вы же ведьма и должны…

– Что? – резко спросила я, пытаясь скрыть за злостью свою растерянность и тревогу. – Должна все уметь? Проклинать и снимать любое проклятие по щелчку пальцев? Это так не работает. Не каждое проклятие можно обратить. Не каждую силу можно остановить.