Он, прищурившись и склонив голову, устремил на нее внимательный взгляд:

– Кили Престон… Кили Престон… Где я мог слышать это имя? Я могу знать вас?

Она улыбнулась.

– Если водите машину в Новом Орлеане. Я работаю транспортным репортером на радиостанции KDIX. Информирую с вертолета о состоянии дорог в часы пик.

Он хлопнул себя ладонью по лбу:

– Ну конечно. Кили Престон! Для меня большая честь познакомиться с такой знаменитостью.

Она снова засмеялась, и ему было чрезвычайно приятно услышать этот низкий музыкальный звук. Напряженное выражение покинуло это прелестное лицо.

– Едва ли меня можно назвать знаменитостью, – возразила она.

– Но вы действительно знаменитость! – Он склонился к ней и заговорщически прошептал: – Я знаю людей, которые не осмелились бы ездить каждый день на работу, если бы вы не руководили ими с неба. – Затем он поднял голову, нахмурился и воззрился на нее с недоумением. – Простите, если мое замечание покажется вам грубым, Кили, но если вы летаете каждый день, то почему же?.. – Он умолк, не договорив, и она сама закончила за него вопрос:

– Почему я так испугалась несколько минут назад? – Она повернула голову и снова посмотрела в окно. Самую страшную грозу они уже миновали, хотя вспышки молний все еще освещали горизонт. – Это глупо, я понимаю. Но дело не в полете. Как вы заметили, я делаю это каждый день. Наверное, меня вывела из равновесия гроза.

Неубедительное объяснение, Кили сама это понимала, и ей даже думать не хотелось о том, каким нелепым оно, наверное, показалось Даксу Деве рексу.

Почему она не объяснила ему? Почему не сказала, что фамилию Престон использует как псевдоним, а на самом деле носит другую фамилию? Почему не объяснила ему, по какой причине полеты порой приводят ее в ужас, а ее ежедневная работа на вертолете представляет собой часть прописанной ею самой себе терапии, направленной на то, чтобы избавиться от своих «пунктиков»?

В подобного рода вещах даже себе трудно признаться, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух. Она уже знала по собственному опыту, что мужчины, молодые привлекательные мужчины, начинают испытывать неловкость, когда она рассказывает им о своих обстоятельствах. Им становится непонятно, к какой категории отнести Кили. Для того чтобы избавить себя и Дакса Деверекса от подобной неловкой ситуации, она и дала столь туманный ответ на его вопрос. Но он, похоже, на данный момент удовлетворил мужчину.

Чтобы переменить тему разговора, она спросила:

– Вы намерены стать нашим следующим сенатором от Луизианы?

Он усмехнулся и по-мальчишески наклонил голову. Она заметила несколько серебристых прядей в его густых темных волосах. Надо признаться, красивые волосы.

– Нет, если дать волю моим оппонентам. А вы что думаете по этому поводу? – спросил он ее прямо.

– Мне кажется, у вас очень хорошие шансы, – искренне и откровенно ответила Кили. – Вы хорошо проявили себя как конгрессмен.

Дакс Деверекс сделал себе имя в ее родном штате. Он был известен как политик, защищающий интересы рабочих. Его можно было часто увидеть в джинсах и рабочей рубашке беседующим с рыбаками, фермерами или фабричными рабочими – «синими воротничками». Его критики насмехались над подобной тактикой, обвиняли его в неискренности и считали, что он, грубо говоря, просто выпендривается. Сторонники же его просто обожали. Он широко освещал свою деятельность среди народа, и ни один житель его избирательного округа не мог пожаловаться на то, что не знаком с результатами деятельности своего представителя.

– Но вам же не кажется, что я «оппортунист, который постоянно затевает споры ради собственной выгоды»? – задал он вопрос, цитируя недавнюю редакционную статью.