В зале воцарилась такая тишина, что казалось, будто люди перестали дышать. Сквозь слезы, затуманившие глаза, видела Кили, как конгрессмен Паркер объявлял перерыв на ланч.

Поднялась суматоха, люди принялись собирать свои пальто и портфели, смеясь и болтая в тщетной попытке поднять мрачное настроение, воцарившееся в зале после слов Дакса Деверекса.

Женщины из ПРНС поздравляли Кили и вместе и по отдельности за столь красноречивое изложение их требования и по очереди обнимали ее. Она надела пальто и аккуратно сложила бумаги в «дипломат». Требовались огромные усилия, чтобы не смотреть на Дакса, окруженного избирателями и репортерами.

– Кили, спасибо, – сказала Бетти и прижала подругу к груди. – Ты была изумительна. Не знаю, победим мы или нет, но, по крайней мере, мы сделали все, что могли.

– Мы еще не закончили. Не думаю, что нам удалось покончить с конгрессменом Уолшем. Боюсь, что красноречивое выступление Д… конгрессмена Деверекса разозлило его и в еще большей мере настроило против нас.

Бетти устремила взгляд вслед удаляющейся массивной мужской фигуре, с важным видом шествовавшей мимо нетерпеливых репортеров.

– Что за хвастун, – с издевкой бросила Бетти. – Единственное, что его волнует, – это чтобы его имя попало в шестичасовые новости. А по сравнению с Даксом Деверексом он будет выглядеть полным дураком, каковым, по моему мнению, и является. – Ее взгляд скользнул по комнате и остановился на Даксе, дававшем интервью телерепортеру. – Ты когда-нибудь видела такого великолепного мужчину, как этот? – шепотом спросила она.

– Ты о ком? – переспросила Кили, сделав вид, будто не понимает, хотя сердце бешено заколотилось у нее в груди. – А, ты имеешь в виду конгрессмена Деверекса? Да, весьма харизматическая личность. Но знаешь ли, ты не первая женщина в стране, которая заметила это.

– Думаю, он далеко пойдет, во всяком случае среди женщин-избирательниц, – по-девчоночьи хихикнула Бетти. – Кто сможет устоять против этой ямочки? И все, что ему придется сказать…

– Извините меня, миссис Оллуэй, миссис Уилльямз.

Они повернулись и увидели перед собой серьезного мужчину средних лет, в коричневом твидовом костюме, который не мешало бы как следует отгладить. Его редкие с сильной проседью волосы торчали во все стороны так, словно он только что находился на штормовом ветру. Он смотрел на них через очки в проволочной оправе, какие носили десятилетие назад.

– Да? – отозвалась Кили.

– Я Эл Ван Дорф из Ассошиэйтед Пресс.

– Здравствуйте, мистер Ван Дорф, – ответила за них обоих Бетти.

– По-моему, вы наиболее яркие представительницы ПРНС, во всяком случае, чаще всего можно услышать именно вас, и я подумал, не пригласить ли вас на ланч. Я буду очень признателен, если вы дадите мне интервью.

– Кили? – вопросительно бросила Бетти.

Кили тотчас же почувствовала симпатию к репортеру, казалось, он не принадлежал к привычному типу агрессивных и шумливых репортеров. Ее растрогало и то, что он, казалось, нервничал, приглашая их на ланч.

– Пожалуй, не откажемся.

– Благодарю вас, – сказал Ван Дорф. – Вас обеих. – Он обратил и к Бетти робкую улыбку и протянул Кили клочок бумаги. – Здесь название ресторана. Столик уже заказан. Встретимся там, скажем… – он бросил взгляд на часы, – через полчаса. Мы успеем за это время добраться.

– Хорошо, мы там будем, – пообещала Бетти.

– Дамы, – произнес он, перекладывая магнитофон из одной руки в другую и старомодно кланяясь им, прежде чем поспешно удалиться как раз в тот момент, когда к женщинам приблизился телерепортер, чтобы выслушать их заявление.