Розали выросла в бедности. Мать-одиночка растила ее без поддержки семьи, на пособие. Мама постоянно болела, и Розали с раннего детства ухаживала за ней. Они жили в обшарпанной муниципальной квартирке в лондонском Ист-Энде, и ей, девушке в цвете лет, было не до личной жизни…

Об отце Розали почти ничего не знала.

Мать, горько вздыхая, изредка вспоминала о своем единственном коротком романе:

– Я знала его совсем недолго! Он был иностранцем, работал здесь, в Лондоне, на стройке. Когда я поняла, что беременна, он уже уехал из страны. Я написала в его строительную компанию, но ответа не получила…

Так что отца в ее жизни никогда не было, а после смерти матери – она умерла от хронической болезни легких, прошлой сырой и холодной зимой, – Розали осталась совсем одна…

Лицо девушки омрачилось – со смертью матери она лишилась муниципальной квартиры и пособий по инвалидности и уходу за больным, на которые они жили…

Розали вздохнула. Теперь она обрела свободу и могла рассчитывать только на себя. Как бы ни горевала по матери, она знала, что наконец-то, в двадцать шесть лет, может начать жить собственной жизнью. Выучиться, получить квалификацию и вырваться из мрачных неприглядных улиц ее района.

Розали вздохнула еще раз, вытирая грязный пол, чувствуя, как начинает болеть поясница. Она занималась уборкой с восьми утра, а теперь уже четыре.

Еще час работы на кухне, и можно запереть дверь, сдать в агентство ключ, а затем вернуться в свою убогую квартирку и приступить к занятиям.

Она записалась на онлайн-курсы по бухучету, надеясь, что, получив квалификацию, сможет выбраться из нищеты. Чтобы заплатить за курсы, приходилось весь день заниматься изнуряющей уборкой.

Розали выключила льющуюся воду и прислушалась: ей показалось, что в дверь позвонили. Она уже решила, что ослышалась, однако в дверь позвонили снова.

Настороженно, потому что дом расположен не в самом благоприятном месте, она пошла открывать дверь.

Вид на невзрачную улицу был почти полностью перекрыт высокой мужской фигурой.

Розали с замирающим от страха сердцем разглядывала незнакомца: дорогой костюм, темные волосы, красивое лицо и невероятные глаза…

Кто это, черт возьми?!.

Она тяжело сглотнула, беспомощно глядя на него.

– Я ищу Розали Джонс, – сказал мужчина низким голосом с заметным акцентом, который она затруднилась определить.

– Кому я понадобилась?

Розали охватило странное предчувствие; дело было не в том, что он иностранец, в Лондоне этим никого не удивишь, – таким холеным красавцам не место в их захудалом районе. Этот импозантный мужчина производил впечатление пришельца из другого мира. Дорогой костюм, золотая булавка на шелковом галстуке – все это не из этой части Лондона. И самое удивительное и необъяснимое – этот человек спрашивал о ней.

– Мне нужно с ней поговорить, она здесь?

Розали крепче вцепилась в дверь и представилась:

– Я – Розали Джонс.

– Вы – Розали Джонс?! – В его голосе звучало недоверие. – Это невозможно.

Розали напряглась: на его лице отразилось больше чем недоверие, – нечто, заставившее ее остро осознать, как она выглядит. Увидеть себя его глазами – настороженную, в рабочей одежде, после дня уборки в свинарнике.

Незваный гость внезапно шагнул внутрь и закрыл входную дверь. Его лицо помрачнело. Он будто собирался с духом, чтобы заговорить с ней.

– Вы точно Розали Джонс?

Она уставилась на него:

– Да в чем дело-то?!

Мужчина казался очень высоким в маленьком плохо освещенном коридоре, его черные слегка вьющиеся волосы были безукоризненно подстрижены, туфли ручной работы до блеска начищены. Его глаза – удивительные, темные, с длинными ресницами, – блуждали по ней, будто он находил ее утверждение возмутительным.