Подруга замешкалась и шустро сменила тему.

– Так где ты сейчас? В каком-то приюте?

– С дуба рухнула? – возмутилась я. – Меня к матери отправили. В задницу мира. И всё бы ничего, если бы не полоумные одноклассники, которые считают меня за чужестранку. Представь только, они ничего не слышали о школьной форме и носят в рюкзаках контейнеры с едой. Или с чем-то на то похожим.

– Фу… – скривившись, протянула Вика. – Да уж, не завидую тебе подруга. Но ты не отчаивайся. Знай, я рядом и всегда тебя поддержу.

Ну конечно…

Её голос был таким фальшивым, что меня пробралодо мурашек. Мне отчётливо виделось, что Вика на блещет сочувствием. Теперь она являлась единственной звездой нашей прогнившей компании и наверняка была тому рада.

– А как насчёт парней? – вдруг задалась она. – Неужели, не нашлось ни одного симпотного пастуха?

– Пастуха? Я, по-твоему, в село уехала?

– Извини, но очень похоже на то.

– Нет тут никого, – фыркнула я, потупив взгляд. – Если не считать няньки, которую пристроила моя мамаша. Он придурок и…

Не успела фраза достичь своего завершения, как Вика охнула:

– Бог мой! Да ты влюбилась! Ребят, все слышали! Миронова нашла себе свинопаса! Вон как вся покраснела! – зазвучало в колонках, одобренное смехом некогда хороших друзей.

Дикая злость ударила в голову. Причин была масса. Подруга говорила неправду и позволяла себе слишком резкие выражения по отношению к Янису. Сама не знаю почему, но в тот момент пожелала ей навсегда остаться немой.

– Дура ты, Шестакова! Calva! (Облысей!), – злостно крикнула я и резко захлопнула крышку ноутбука.

Боже, на что я только наделась? На одеяло из добрых слов? Как же…

Теперь я злилась ещё и на себя. Пришла пора признать, что все насущные неприятности папы – только лишь моя вина. Я подставила его, когда без проса угнала авто, а затем посадила за руль совершенно незнакомого человека. И если раньше мне казалось, что ненарочное осквернение клумбы не понесёт за собой серьёзной ответственности, то сейчас мои убеждения в корне изменились.

Я отвратительная дочь!

Глаза снова защипало от слёз. Сильнее кусала совесть. Накрывшись одеялом, я хотела избавиться от внутреннего озноба. Спрятаться от проблем. Но больше всего мне хотелось прогнать понимание, что я становилась слабее.

Я была совсем одна.

***

Дверь квартиры звучно открылась, вырывая меня из полудрёмы. Влажное пятно от слёз на подушке в который раз напомнило, что я не железная. Тоска по отцу постепенно отбирала силы. Но где-то в глубине души зародилась крохотная радость, что мне не придётся коротать вечер в одиночестве.

– Я дома, – с лёгкой озабоченностью в голосе оповестила Вера. – Ужин будет ждать тебя на столе.

На этот раз она не спешила поприветствовать меня лично, подбодрив какой-нибудь нелепой фразой. Она попросту прошла на кухню и принялась греметь сковородками. Холодно и непринуждённо.

Прекрасно! Даже бесхарактерная мать решила отвернуться от меня!

– Чёрт! – пройдя на кухню, я схватилась за сердце. Меня обдало гавканьем грязной дворняги, на шее которой висел обрывок верёвки. – Это ещё что?!

Чёрное ушастое создание с купированными ушами разорялось лаем и в то же время дружелюбно виляло хвостом. Животное резвилось, сопротивлялось «удавке» и дурно пахло.

– Щенок, – изнеможённо выдохнула Вера, ища по шкафам хоть что-то съестное. – Он две недели провёл без воды и корма. Стройка закончилась, рабочие ушли, даже не позаботившись о его судьбе. В людях не осталось ничего святого…

Смахнув рукой остатки слёз, я ухмыльнулась:

– Действительно. И как только таких земля носит?