Соня не просто плакала, она истерично рыдала в голос, завывая, как раненый зверь, кричала Глебу, что ненавидит его, что жалеет о своем приезде, что хотела бы разбиться на смерть в той злосчастной аварии. Ей не помогали ни объятия Ольги, не успокаивающие слова Михаила, ни тетя Маша, суетящаяся вокруг с водой и каплями.

-Знаешь, что! – закричала растерянная Ольга в отчаянии, - когда ты сказал, что поживешь отдельно, я воспротивилась. Но сейчас я говорю тебе – собирай вещи и уезжай! Дай нам всем жить спокойно!

-Значит ты предпочтешь ее родному сыну?

-Я предпочитаю спокойствие! – на грани визга кричала женщина, - мне надоели твои выпады! Я не знаю, кто ты и, кто тебя так воспитал! Мой сын никогда бы не посмел вести себя подобным образом! Переезжай, Глеб – это лучшее решение!

Глеб взметнулся, как ураган, бросил взгляд на надрывно плачущую Соню, и вылетел из столовой. Лишь захлебнувшаяся входная дверь свидетельствовала о том, что он ушел. Трое взрослых и перепуганных людей продолжали успокаивать Соню, у который произошел настоящий нервный срыв, а когда она смогла хотя бы выпить воды – напоили успокоительными каплями.

-Господи, простите меня, - сквозь нервные тяжелые всхлипы можно было различить ее слова, - из-за меня вы поссорились с сыном, - Соне с трудом удавалось говорить, она страшно заикалась и не могла произнести целое слово.

-Не переживай об этом, дорогая. Это мы должны извиниться за Глеба.

Еще недолго Соня бормотала что-то себе под нос, пока усталость и нервное напряжение не взяли верх, и она не отключилась в теплых объятиях Ольги.