Такой мягкий, неразборчивый голос… Я помню, какой одержимой была его страсть. Она угасла, но видимо, не до конца и еще тлела под обломками его сердца после того, как я выбрала другого. Я отвела глаза. Пульс болезненно бился в висках, то ли от грохота музыки, то ли от смущения.

– Ты же всегда был в стороне, – прошептала я. – Тебя разборки никогда не интересовали.

– Пока у них был на меня компромат – да, – Андрей подобрал зажигалку, чиркнул и теплый свет залил лицо. Глубоко затянувшись, он выпустил дым. – Все изменилось. Даже ты, Дина.

Андрей непроницаемо рассматривал меня, затем словно вспомнил про дружелюбную маску и улыбнулся. Взгляд остался грустным. Так выглядят люди, которые чаще смотрят в жестокое прошлое, чем вперед. Может быть, не так уж мы непохожи. Когда-то молодая невеста умерла у него на руках, ему знаком горький вкус утрат.

– Я тебе помогу. Выясню, кто это и сделаю так, чтобы от тебя отстали.

– А с делом Эмиля ты можешь помочь? Официальные каналы слишком неповоротливы. Твоя помощь была бы неоценима.

Он опустил голову, выдувая дым.

– Ты уже думала, что будешь делать, если твои надежды не оправдаются? Дина, прошло полгода. Если он жив, почему так долго не возвращается? Я бы вернулся. Тем более… если бы у нас с тобой был ребенок.

Последнее слово он уронил тихо, но веско. У него нет детей. У него ни жены никогда не было, ни дома: какая тут семья? Я снова опустила взгляд, слишком откровенно Андрей смотрел. Он прав, прав, но…

– Может, ему что-то мешает?

– Или он умер, – сказал Андрей. – Я помогу. Но всего раз. Взамен пообещай, Дина. Если правда тебе не понравится, ты забудешь про Эмиля и бросишь поиски.

6. Глава 6

Я догадалась, о чем он: бессмысленно ждать, если Эмиля нет. Андрей не хотел, чтобы я потратила жизнь на пустоту.

– Обещаю.

– Значит, все будет, – кривовато улыбнулся он. – Запиши мой новый номер. Твой у меня остался. Я позвоню.

Когда я шла от столика, на полпути столкнулась с той шатенкой. Она обожгла меня взглядом и, отбросив за спину волосы, прошла мимо, качая бедрами. Так и не узнала, кто она. Прежде чем выйти, я обернулась. Шатенка устроилась рядом с Андреем и повисла на плече, глядя мне вслед. Девушка явно ревнует. Нужно было сказать, что у нас ничего не будет, пусть бы успокоилась.

Я вышла на улицу, отдыхая от шума, взяла такси и позвонила охране, чтобы встретили. Все, что я могла, я сделала. Оставалось ждать: отчетов по делу, помощи Андрея. Ждать – это самое тяжелое. Дома я подошла к окну, глядя на ночной проспект. Хотелось обратно на улицу. Суета большого города вытесняет душевный голод. Одиночество, как кислота: прожигает насквозь и выгрызает изнутри, как крыса.

Раньше я жалела Андрея за беспросветное одиночество. Но сейчас ему не так паршиво, как мне. Я выключила свет на кухне – хотелось темноты. Зажгла маленькую лампу и села за стол, со вздохом пододвинув дневник. Маме звонить поздно, самое время шлифовать написанное и ни о чем не думать, чтобы не сойти с ума. Слова легко ложились друг за другом. Если переписать, текст теряет силу, перестает убивать. Это мое спасение. В потерях самое страшное, когда ничего не отвлекает от ада.

Я потеряла счет времени и удивилась, когда зазвонил телефон – было поздно. Отложила ручку и взглянула на экран – Андрей.

– Алло.

Тишина. Какой-то странный фоновый шум, затем раздался тихий женский голос.

– Я знаю, кто вы.

Я тяжело вздохнула, сообразив, что девушка украла телефон Андрея, когда тот уснул, и звонит из ванной, на полную выкрутив воду, чтобы не услышал.