Он замечает, что я сунула нос в ванную. Сплевывает пасту и улыбается. 

- Привет, - он оборачивается, тянется ко мне, чмокает в щеку мятными губами. - Выспалась?

- Что там лакомки, - гложет совесть, весь день вчера с бабушкой и дедушкой провели, а я ещё и утром все на свете продрыхла, не пришла, не поцеловала.

Они там скучают, булочки.

- Нормально все с ними, они же с мамой. А нам тоже один раз в неделю полезно выспаться, - Артур вытирает лицо полотенцем, отступает, пропуская меня к зубным щеткам. 

Давлю пасту, остервенело чищу зубы, тороплюсь так, словно в аэропорт опаздываю.

Но медлить некогда, они скоро опять спать лягут, и мы только в четыре часа увидимся.

Я не доживу.

Завязываю волосы узлом и юркаю в душевую кабину. Быстро споласкиваюсь, тут ещё пахнет гелем для душа, Артур минут пять назад мылся.

А я даже не знаю, во сколько он пришел.

И где был.

Пока ждала, от волнения допила все шампанское. И отключилась, похоже.

Трогаю ягодицы, изворачиваюсь и заглядываю себе за спину, под водой покраснели, кожу щипит.

Шмыгаю.

В полотенце выхожу в номер. 

Артур в брюках, с рубашкой в руках, придирчиво что-то разглядывает на ткани.

- Этот из химчистки, - киваю на костюм. - Что там?

- Ничего, - он встряхивает рубашку, сует руки в рукава. 

Подхожу к нему, смотрю в шкаф, за штанину тяну к себе леггинсы и, не выдержав, поворачиваюсь:

- Я уснула. 

- Я знаю, - он застёгивается.

- Что случилось? - исподлобья изучаю его лицо, ищу следы, синяк или царапину, но он гладко выбрит, как всегда аккуратный. Вздыхаю. - Кажется, вчера с текилой переборщили.

- Кажется? - он тоже поворачивается. 

Смотрим друг на друга, и перед глазами стоит эта сцена в ванной, как он выдернул хвост, как больно шлёпал. 

Я заслужила, даже если бы он, правда, ремнем выпорол. И не потому, что сделала.

А потому, что заставить себя об этом пожалеть не могу. До сих пор чувствую руки и губы, обьятия прошлого.

- Циклично всё, от атома до космоса, - говорит Артур. Тянется ко мне, распутывает шишку из волос на макушке. - Вот и мы тоже. В тебе зациклились. Я пытаюсь это прекратить. Но ты не только мой мир. Почему так?

Тереблю леггинсы, не отвожу взгляда, опять хочется что-то сказать, но горло будто когтями сдавливает.

- Я тебя люблю, - перехожу на шепот. Мне и самой, внезапно и странно, он переводит глаза с волос на меня.

Этого, наверное, было бы достаточно позавчера, когда он спрашивал, а я не ответила. А сейчас он смотрит жадно, требовательно, без удовлетворения, ему этого мало.

А что ещё предложить, я не знаю, у меня ничего нет.

- Если не получается существовать вместе - не надо. Мы ведь жили одни, - смахиваю со щеки что-то мокрое.

Он молчит, перебирает мои волосы. 

Все понимаю, он просто скучает, он ведь с детства с ними, он их любит, ему хочется общаться, они семья, но из-за меня мы живём, как отшельники.

И нельзя такое от него требовать, он сам несчастлив.

Я и не требую, мы просто решили, без разговоров.

- Обед пропустим, - поверх моей головы он смотрит на часы. - Одевайся.

- Заберём двойняшек в номер на обед, - торопливо достаю белье, натягиваю трусики. - И на сончас тоже, и потом после полдника домой поедем?

- Все в понедельник собираются, после завтрака, - он набрасывает пиджак, вертит флакончик с парфюмом, рассеянно нюхает колпачок. - Сегодня спа-программа, от праздника отмокнуть. Говорят, десяток лет сбрасывает.

- Кто говорит? 

- В брошюре написано. 

- И ты веришь? 

- Почему нет? 

- А...

- Давай не будем, - он отбирает кардиган, который я в руках мну, за подбородок поднимает мое лицо. - Мы женаты три года. И я тебя тоже очень люблю. Если мы до сих пор не разошлись, после всего. То и сейчас справимся.