Я громко стону, когда он входит в свою комнату и закрывает дверь. Я слышу, как он смеется, стены в этом доме не очень толстые. Опускаясь на кровать, я думаю о том, что застряну на все лето, с парнем, о котором я не могу перестать мечтать.

9. Глава 9

РОМА

— Доброе утро, малыш, — я поправляю воротник своей нежно-голубой рубашки-поло и провожу рукой по волосам.

Катя останавливается на полпути, выходя из своей комнаты и ее глаза скользят по моему телу, — Ты в рубашке?

Я едва сдерживаю ухмылку, — Ну, это особый случай, не так ли? — отвечаю лукаво, — Это важно для твоего отца, сегодня же большой семейный завтрак на публику перед выборами.

— Ты выглядишь…

Я перебиваю ее, хотя мне стало интересно, собирается ли она сказать, что я выгляжу в рубашке презентабельно. Однако после того, как я стоял у ее двери прошлой ночью и наблюдал, как Катя возбуждена, просто разговаривая со мной, то очень сомневаюсь, что она думает по-другому.

— Это семейный завтрак, — говорю я, — Я хочу выглядеть соответствующе.

— У тебя есть какая-то заготовленная речь? — спрашивает она и поворачивается обратно к своей двери, — Черт, я забыла сумочку. Лучше ничего не планируй. Если ты что-нибудь скажешь…

Делаю шаг позади нее, и она замирает, все еще держа руку на дверной ручке. Наклонившись, я шепчу ей на ухо, — Ты боишься, что расскажу всем, как ты издаешь скулящие звуки, когда кончаешь?

Она шарахается от меня, но я вижу мурашки на коже. Катя может притворяться, что ненавидит меня, но я же все чувствую.

Она поворачивается ко мне лицом и глаза широко раскрыты, — Клянусь всем святым, если ты скажешь что-нибудь о нас во время этого завтрака,то вырву твои яйца голыми руками и засуну их тебе в рот.

То, как она сейчас выглядит, дикое животное с раздутыми ноздрями и большими глазами, заставляет меня сразу же впасть в ступор. Я прижимаю ее к дверному косяку, поднимая ее запястья над головой, — Нас? — спрашиваю удивленно, — Я рад, что ты признаешь, что мы есть.

— Нет, — возражает она низким голосом, — Нас нет. Нас не было. Нас никогда не будет. У нас был всего лишь секс, не более.

Она милая, когда лжет. Дыхание короткое, грудь вздымается и опускается, когда она говорит. Ее рубашка расстегнута на несколько пуговиц, и я вижу только слабый намек на декольте. Ее полные груди прижаты друг к другу.

— Конечно, ты не думаешь об этом, принцесса, — говорю я, — Скажи мне, что ты не ложилась в постель и не скользила пальцами по трусикам, думая о том, что я внутри тебя.

— Если ты скажешь хоть слово на завтраке, и ты мертв, — мой член вот-вот взорвется, когда я смотрю, как она приходит в ярость. Я смотрю в коридор - пусто, наверху тихо. Я слышу мамин голос где-то внизу. Но рядом никого нет.

— Мне нравится, что ты не можешь перестать говорить о сексе, когда рядом со мной, — шепчу я.

— Водитель приедет за нами в любую минуту, — говорит Катя хриплым голосом.

Я думаю о том, чтобы отнести ее в спальню, сорвать с нее брюки и погрузить свой член в мягкое и податливое лоно. Я рассматриваю возможность взять ее на каждой поверхности ее спальни.

Она скулит, и этот звук доводит меня до крайности. Я крепко держу руку на ее запястьях, а другой рукой расстегиваю пуговицу на ее брюках. Не сводя с нее глаз, я засовываю руку ей в трусики.

— Громов, — шепчет Катя. Её глаза расширяются, когда я касаюсь складок, и использую её влагу чтобы водить пальцами по клитору.

— Ты такая мокрая, — я отказываюсь отвести от нее взгляд и двигаю пальцами по кругу, наблюдая, как ее веки опускаются ниже, а дыхание становится короче, — Ты хочешь меня?