— Коля! Я сказала, что это мой ребенок. У нас с Ромой такие отношения. И ты не в праве вмешиваться и менять это.

— Твой ребенок уже взрослый, — говорит он громче, — Не ребенок. И пора начать относиться к нему как к взрослому. Вы оба взрослые и…

Катя снова кричит, закрывая уши руками, — Господи, да прекратите уже этот балаган, — кричит она.

— Екатерина, — сказал Логинов, — Ты не будешь произносить имя Господа напрасно в этом доме.

— Я просто не могу слушать больше ни секунды спора! — кричит она, — Да, мы с Ромой подставили друг друга. Да, это написано в газете. Да, это проблема перед выборами. Мне жаль, что о вашей помолвке было объявлено таким образом. Но ты не думал, что, может быть, тебе следует, было предупредить меня раньше, что снова выходишь замуж? — спрашивает Катя, ее голос становится все более высоким.

Я отступаю назад, скрещивая руки на груди, даже не пытаясь скрыть улыбку. Я не думал, что в папиной дочке это есть. Не могу поверить, что слушаю, как она отчитывает своего отца.

— Я думал, что ты захочешь услышать это от нас двоих и в домашней атмосфере… — начинает он, внезапно обороняясь.

— Да, пап, — говорит она, — Я очень хочу войти в дверь дома, чтобы увидеть, как вы трое стоите там. Я уверена, что именно так везде говорят делать это во всех книгах по воспитанию.

— Я принял решение, которое, как мне казалось, было наиболее подходящим для…

— Ты держал эти отношения в секрете! – кричит Катя, — Ты понимаешь, как ты себя ведешь? Ты собирался врезать Роме посреди кухни! Ты не видишь здесь иронии? Мама возненавидела бы тебя за такие поступки, и ты это знаешь.

При упоминании ее матери будто весь воздух высасывается из комнаты. Цвет стекает с лица Логинова.

Но она продолжает, — Ты приведешь их… — она не смотрит на меня, просто указывает в сторону меня и мамы, — В летний дом, к нам домой. К ней домой.

— Она мертва! — кричит он, — Твоя мать мертва уже четыре чертовых года!

— Я не хочу об этом говорить, — говорит Катя, качая головой. Она смотрит на своего отца с разочарованием и проходит мимо меня, даже не взглянув. Я стою там с минуту, тишина в комнате затягивается. Логинов наклоняется над столом, обе ладони вытянуты, голова опущена.

Мне стало жаль Катю.

Мама смотрит на меня с выражением боли, — Рома… — начинает она.

Я прерываю ее, прежде чем она успевает сказать,— К черту это дерьмо, — говорю брезгливо, — Я ухожу.

Я поднимаюсь по лестнице в спальню, но мне, честно говоря, интересно, ушла ли Катя? Зайдя в комнату, хватаю сигареты и выхожу, но останавливаюсь, когда дохожу до ее комнаты. Ее дверь приоткрыта немного, и я стою там несколько секунд, решая, хочу ли я что-то сказать. Затем дверь распахивается, и она смотрит на меня с удивлением.

Катя громко вздыхает и качает головой, — Серьезно, Громов, мне не нужна твоя чушь прямо сейчас. Я не в настроении. Я ухожу.

— Хочешь компанию?

Ее бровь поднимается, — Ты, блядь, шутишь?

— Я не придуриваюсь. Правда, — защищаюсь я. В ней есть что-то такое, что, кажется, выводит меня из себя.

— Ты хочешь, чтобы у брата и сестры было время сблизиться? - спрашивает она с иронией.

— Я хочу выбраться отсюда, — говорю я уклончивым тоном.

— Хорошо, — она перекидывает сумку через плечо, и я следую за ней к входной двери. На этот раз за главными воротами стоят трое фотографов, которые курят, слоняясь без дела, и быстро встают, направляя свои камеры на нас, когда мы приближаемся.

Катя тихо ругается,— Неужели им больше нечего делать?

— Роман, Екатерина, вы действительно ненавидите друг друга? У вас есть для нас комментарий?