– Пожалуйста… – доносится голос из-за двери, мимо которой крадусь едва дыша, на цыпочках. – Пить… Пить…

Замираю. Цепенею. За дверью больная мама Джамаля. Судя по всему, одна. Может сиделка в туалет отошла, может на кухню. Меньше всего я хочу обнаружить свое присутствие. Но и проигнорировать мольбу невозможно! Это совсем уже за гранью, разве можно просто мимо пройти?

Еще раз озираюсь, молясь про себя чтобы сиделка появилась. Увы. Полная тишина. И я толкаю дверь в комнату.

Здесь все как в больничной палате. Специальная кровать как в сериалах про заграничные клиники. С кучей проводов. Все белое, возможно стерильное. И я – совершенно чуждый элемент в этом месте.

– Простите пожалуйста. Здравствуйте. Я случайно услышала…

Делаю шаг вперед, оглядываюсь по сторонам. На полу высокий стакан с соломинкой. Вокруг немного воды. Видимо женщина случайно уронила его. На столе поодаль вижу высокий граненый кувшин и два стакана рядом. Подхожу, наливаю. Протягиваю больной.

Мама Джамаля выглядит маленькой, хрупкой. Заметно, что в молодости была очень красивой. Правильные черты лица. Даже морщины не портят, впрочем, их совсем немного. Выглядит довольно молодо, только лицо очень бледное, изможденное. Черные волосы с проседью аккуратно собраны в косу. На женщине домашний мягкий халат. В руке игла от капельницы.

– Здравствуй, – смотрит на меня без испуга, но с интересом. – Мы не знакомы.

– Я гостья вашего сына.

Не хватает духу произнести слово «девушка», или «невеста». Не знаю почему.

– Я гуляла, забыла о времени. Испугалась собак. Простите что зашла сюда. Мне очень неудобно.

– Правильно сделала, – улыбается женщина. – Сама их боюсь.

Наклоняюсь, поднимаю пластиковый стакан, трубочку. Оглядываюсь в поисках тряпки, чтобы вытереть воду, которая почти впиталась в ковер с мягким ворсом.

– Ты не должна этого делать. Сейчас придет сиделка. Забыла, как ее имя, – морщится, словно от боли.

– Мне не сложно.

– Спасибо, что не прошла мимо.

– Ну что вы. Мне было неловко, но я услышала, что вы хотите пить.

– Да? Видимо, во сне бредила. От лекарств постоянно пить хочется. Невыносимо. И сон у меня странный. Проваливаюсь на несколько минут, и так в день по многу раз. Ты, наверное, подумала, что тут кто-то бредит. Сам с собой разговаривает, – улыбается грустно.

– Ничего такого я не подумала…

– Ты встречаешься с моим сыном? – смотрит так проницательно, словно в самую душу заглядывает. Тут уже не соврешь.

– Да… – смущаюсь, опускаю глаза.

– Одобряю его выбор. Ты красивая. И отзывчивая. Это самое главное, – голос женщины звучит иначе. Глуше. Смотрю на нее, она словно засыпает. Глаза закрываются, она оседает в постели.

– Спасибо, – произношу тихо.

Хорошо, что предупредила меня, что часто испытывает сонливость. Иначе я бы запаниковала. Где же сиделка?

– Береги его, ладно? – голос звучит едва слышно.

– Конечно. Обещаю.

Сама вздрагиваю. Понимаю внезапно, что совсем не готова к подобным обетам. Совершенно. Слишком все стремительно. Совершенно теряюсь.

Джамаль упоминал, что надежды не осталось. Только попытки выиграть немного времени. Безумно больно, грустно. Он редко ходил к матери, не мог. Каждый визит давался ему тяжело.

Смешанные чувства – боль и нежность охватывают меня. В горле ком. Подхожу к постели и осторожно сжимаю ладонь женщины. Подношу тыльную сторону к губам. Она уже снова спит. Глаза закрыты.

– Ты нужна ему. Саид будет с тобой счастлив… – произносит полушепотом, но отчетливо.

Отдергиваю руку, отшатываюсь. Меня горячим спазмом от ступней до макушки прошивает. Выбегаю из комнаты, и едва не сбиваю с ног хрупкую блондинку. Она от неожиданности приглушенно вскрикивает.