- Тебе нравится Черный? - совершенно не в тему заинтересовался высший.

- Не перебивайте! - строго потребовала я, и темный неохотно замолчал. - Я, вроде, тоже ему нравилась. Не то чтобы любовь до гроба обещал, но общались мы хорошо, душевно. А за несколько дней до всплеска, он мне даже позвонил, встречаться предложил. В общем, я себе планов настроила, имена нашим общим детям придумала. И вот иду я по школе и вижу - парочка в углу зажимается. Девчонку я узнала сразу - Светка из параллельного. А парня разглядела только когда ближе подошла.

- И что? - поторопил меня темный, пока я заново переживала ту страшную боль неразделённой детской влюбленности.

- Ну и то, - буркнула я, вдруг разом растеряв желание продолжать. - Я что-то крикнула ему. Что-то гадкое. И чуть не села на попу, когда изо рта вырвались черные мушки и унеслись к Денису. А потом очень шустро впитались в него. Потом я кричала уже от ужаса.

- Что с ним стало?

- Ничего непоправимого. Сыпь. Лечился он, правда, долго и, наверняка, меня вспоминал. Не нужно быть гением, чтобы соотнести наш последний разговор по телефону, Светку, крик, его сыпь и мой внезапный перевод в спецшколу. Впрочем, подробности я узнала только потом, когда выписалась из больницы.

- Ты заболела? Я думал, что тронутые навью не болеют.

Наверное, недоумение в моих глазах можно было черпать ведрами.

- Тронутые навью? Как романтично. Мы называем это проклятием. В моем случае оно коснулось лёгких. В случае Черного - мышц. У Шефа затронут мозг. Ваша навь трогает так, что выживают не все. А те дети, кто умудряется пройти через невыносимую боль, когда твое тело меняется, а кровь идёт горлом, все равно обречены. Максимум сорок пять лет! А обычно не больше тридцати пяти! И это не говоря о приступах!

Последние фразы я уже кричала. Обстреливала ими высшего, словно надеясь задеть. Глупая. Можно подумать, он этого не знал.

- Я не знал, - медленно произнес высший.

Молча отвернулась.

- Я действительно не знал. Это не моя сфера.

- Конечно, не знал, - устало и ядовито согласилась я. - Мы же всего лишь люди. Жалкие человечки. Откуда вам знать про наши заботы?

Дальше мы шли молча.

Водная станция выглядела как огромный стеклянный купол, поделенный блестящими балками на ромбовидные сектора. Как бы то ни было, но архитектурой темных можно восхищаться бесконечно. Даже спустя двести лет здание выглядело современнее, воздушнее и при этом надёжнее, чем большинство наших новостроек.

Мы пришли последними. Черный стоял чуть в стороне от темных, и я сразу двинулась к нему.

- Как ты, Фея? Не обижали? - спросил он, сканируя меня внимательными голубыми глазами.

- Нет, - чуть улыбнулась я и не удержалась. - Черный, ну почему ты не всегда такой, а?

- Какой такой?

- Нормальный!

Черный тут же все испортил. Улыбнулся по все белоснежные тридцать два и заявил:

- Для тебя, детка, я буду таким, каким захочешь!

- Пошла я обратно к темным, - уныло протянула я. - С ними как-то спокойнее было.

- И давно ты предпочитаешь общество темных? - сразу напрягся Черный. - Понимаешь же, что для них мы не ровня? Мы даже обвинения в изнасиловании не принимаем, если фигурантом темный выступает.

- Да ладно, - беспечно отмахнулась я. - Гра'Дон сказал, что им запрещено трогать человеческих женщин.

- Серьезно, Фея? - прищурился оперативник. - Он имел ввиду вообще всех женщин или тебя конкретно?

Я постаралась вспомнить разговор с темным:

- Не знаю. Я так поняла, что всех.

- Ну-ну. Расскажи это тем девчонкам, заявления которых лежат в отделе взаимодействия с темными.