Тремя часами позднее…

Старшие волшебники шагали по корпусу высокоэнергетической магии с предельной осторожностью – отчасти потому, что это место не было их естественной средой обитания, а еще потому, что студенты, постоянно его посещавшие, использовали здешний пол как картотечный ящик и – к всеобщей досаде – как кладовую. А оторвать пиццу от ступни та еще задачка, особенно если она была с сыром.

На заднем плане, как всегда, находился Гекс, университетская мыслительная машина.

Иногда его части могли перемещаться. Думминг Тупс давно перестал пытаться понять, как он работал. По всей видимости, Гекс был единственной сущностью в университете, которая могла это понять.

Где-то внутри машины творилась магия. Он раскладывал заклинания не на волшебные палочки и слова, составляющие их, а на то, что они действительно означали. И проделывал это так быстро, что этого нельзя было разглядеть – и, судя по всему, понять тоже. Думминг был уверен лишь в том, что в нем все-таки теплилась жизнь. Когда Гекс глубоко задумывался, из ульев, расположенных вдоль его задней стенки, прорези в которых давали ему доступ к внешнему миру, доносилось жужжание. К тому же ничего не работало без муравьиной колонии, жившей в большом стеклянном лабиринте в сердце машины.

Думминг установил волшебный фонарь, приготовившись показывать презентацию. Ему это нравилось. Презентации были короткими мгновениями в хаосе вселенной, когда все выглядело ровно так же, как было задумано.

– Гекс сравнил историю Круглого мира с историей его последней копии, – объявил он, когда волшебники расселись по местам. – И обнаружил существенные различия, которые начали появляться с XIX века. Ринсвинд, перелистни слайд, пожалуйста.

Из-за фонаря донеслось приглушенное ворчание, и на экране возник портрет пухлой немолодой дамы.

– Это королева Виктория, правительница Британской империи.

– Почему она вверх ногами? – спросил декан.

– Скорее всего потому, что у шара, по сути, нет ни верха, ни низа, – ответил Думминг. – Но все же рискну предположить, что ее просто неправильно вставили. Следующий слайд, пожалуйста. Только повнимательнее.

Ворчание, щелчок.

– Ага, а это паровой двигатель. Правление Виктории примечательно выдающимися успехами в науке и инженерном деле. Это был захватывающий период. За исключением… Следующий слайд, пожалуйста.

Ворчание, щелчок.

– Не тот слайд, приятель, – сказал Чудакулли. – Тут ничего нет.

– Нет-нет, сэр, – торжествующе возразил Думминг. – Этим динамичным приемом я хотел показать, что описанного мною периода на самом деле не было. Он должен был быть, но его не было. В этой версии Глобуса Британская империя не стала достаточно мощной, и ее развитие затормозилось. Великая волна открытий захлебнулась. Наступил период мира и стабильности.

– Как по мне, звучит неплохо, – сказал аркканцлер, вызвав хор поддакиваний остальных волшебников.

– Да, аркканцлер, – согласился Думминг. – И в то же время нет. Они же должны покинуть планету, помните? Через пятьсот лет наступит большое оледенение. Все формы жизни крупнее таракана погибнут.

– И никто из них этим не обеспокоился? – спросил Чудакулли.

– Когда обеспокоились, было слишком поздно, сэр. В том мире, в котором мы их оставили, люди побывали на Луне уже спустя семьдесят лет после того, как научились летать.

Думминг оглядел их непроницаемые лица.

– Что было хорошим достижением, – добавил он.

– Почему? У нас это тоже получилось, – сказал декан.

Думминг вздохнул.

– На шаре все по-другому, сэр. Там нет ни летающих метел, ни волшебных ковров, и для того чтобы попасть на Луну, недостаточно просто спрыгнуть с края света и избежать столкновения с черепахой.