Пока мужики торговались, Светочка нервно теребила вымя Фроси, выводя бедную корову из эйфории от свежей, луговой травки. Её недовольное «Мууу» мешало сконцентрироваться Наталье Андреевне на своих мечтах. А видела она в них свою дочку в мехах, золоте и обязательно в шляпке с вуалью. Материнское сердце не волновал выкуп, она хотела видеть свою малышку счастливой и богатой. Не выдержав истерических рыданий Фроси, мать отправила Светку на полив зелени, а сама села додаивать корову, успокаиваясь от мерного покачивания хвоста и цыкающих струй молока об стенки ведра.

    В эту ночь в доме Ганулич спали только младшие дети и мужики. Задолбанная тяжким трудом женщина, и натянувшая розовые очки девушка не сомкнули глаз, ворочаясь и сминая простыни. И если у девушки сердце выбивало кадриль от счастья нырнуть в такую прекрасную, взрослую жизнь, то у женщины оно сжималось от переживаний другого рода.

- Как ты будешь там одна? В чужом городе? С чужими людьми? Без мамки, без папки, - шептала в подушку, утирая углом наволочки слёзы. Но сколько не плачь, а смириться с выбором дочурки пришлось.

    На утро женская часть разделилась между дойкой, сбором яиц, кормлением скотины и приготовлением завтрака, а мужская сдирала отёкшие тела с кроватей, мечтая о холодной водичке. Так плохо Игорю ещё не было. В голове били куранты, желудок то сжимало, то скручивало, а во рту ощущение, что кошки насра… в общем очень плохо.

- Эх молодёжь. Учись, - Иван Васильевич вылил себе на голову ведро ледяной воды, тряся щеками, отплёвываясь и фырча, посмотрел на сжавшееся тело зятька и поманил пальцем.

- Нет, Иван Васильевич. Я пас, - парень активно замотал головой, отступая на несколько шагов назад. – Мне и так не плохо.

- Ну-ну, - усмехнулся тесть и направился в сторону клозета.

    Пока Иван Васильевич убрал свою ауру со двора, Игорёк быстренька умылся, прополоскал рот, не удержавшись, сделал несколько глотков и почувствовал себя чуть лучше. Конечно, не бодрячком, но уже и не дохлячком. Светик расстаралась с завтраком. Оладьи, вареники с картошкой, сырники, домашняя колбаса и варёные яйца вызывали слюноотделение. У Ивана Васильевича от голода, у Игорька от тошнотворного спазма. Но Игорь стойко впихивал в себя вареники, густо сдобренные свежей сметаной, доказывая родственникам, что и он не лыком сшит.

    Горячая еда оживила, утихомирила кишечные танцы, отвлекла на себя соки желудка, разогнала кровь. К одиннадцати Игорёк был в состоянии обсуждать свадьбу, желая провести регистрацию быстрее. Бодались в каждой мелочёвке. Молодые хотели просто расписаться и посидеть в тихом, семейном кругу, отцу хотелось грандиозную попойку, чтобы весь город видел, кого зацепила на крючок дочурка. Результат спора оказался усреднённым, учитывая отсутствие денег у жениха. Половину денег, потраченных на свадьбу, а также выкуп в размере ста рублей Игорь обещал отдать через год после окончания института. Иван Васильевич закатил глаза, подумал, шевеля губами, и протянул руку.

- Договорились, - скрепил сделку рукопожатием и предложил отметить. Если бы семья Ганулич знала, что этим деньгам не суждено было вернуться…

    От самогона Игорёк отказался, сославшись на желание подать заявление в загс прямо сейчас. Вооружившись паспортами, будущая ячейка общества понеслась в единственный ЗАГС, переговариваясь о дате свадьбы. Из предложенного местным регистратором списка, выбрали самую ближайшую, заполнили бланки и смеясь покинули пошарпанное, двухэтажное, административное здание.