— Аня! — рыкнул на неё Паша. Или всё ещё Пал Палыч?

— До завтра, — сказала она и отправилась к воротам.

Я боялась поднять на него взгляд. Замерла, не дыша, провожая глазами удаляющуюся спину Ани.

— Заходи, — сказал он безжизненно и открыл дверь.

Значит, всё-таки Пал Палыч.

Я тоже постаралась сделать вид, что спокойна.

Мама всегда учила меня, что бы ни произошло, делать вид, что именно этого я и хотела.

Поэтому я сохраняла невозмутимость, будто целоваться с дядей совершенно точно входило в мои чёртовы планы.

И поэтому я только выше задрала нос, когда мы сели за стол и сняли красивые колпаки, которыми Аня заботливо накрыла еду, чтобы сохранить её тепло, и перед нами предстали глубокие тарелки, наполненные неровными и немного драными пельменями. Не знаю, решила ли она меня таким образом подколоть или просто захотела пустить бракованные пельмени первыми, но Пал Палыч тоже сделал вид, что не заметил этого.

Да и не до пельменей было.

— Завтра помогаешь Свете, — сказал он будничным тоном, будто ничего не произошло.

— Почему?

— Хочу, чтобы ты всё попробовала и решила, чем тебе больше нравится заниматься.

Уборкой или готовкой? Сомнительный выбор. Ну ладно.

Мы сидели за столом одни, и между нами повисла неловкая пауза, даже не смотря на то, что мы были активно заняты едой.

— А чем занимаетесь вы? — спросила я Пал Палыча, пытаясь нарушить эту дурацкую тишину.

— Управляю ещё другой базой и занимаюсь инвестициями, — лаконично ответил он.

У меня было ощущение, что он чего-то недоговаривает.

— Другая база где-то поблизости?

— Да. На той стороне озера, — он неопределённо указал в сторону.

— Оно красивое, — призналась я. — Такое чистое, вода прямо прозрачная.

— Я слежу за чистотой.

Он что всем озером владеет?

— Получилось вкусно, — сказал он и встал из-за стола, а меня накрыло каким-то маленьким и необъяснимым счастьем и одновременно беспокойством.

Пельмени и правда получились божественно вкусными!

— Мне надо ехать, — он взялся за свою тарелку, но я остановила его и сказала, что уберу сама. Он кивнул.

— Я вернусь завтра вечером, расскажешь, как пройдёт уборка.

Я кивнула и проводила его взглядом.

И он ушёл.

А я осталась. Я и мои смущение, радость, вина и страх. Страх, что всё это повторится. И ещё больший, что нет.

Где-то в глубине души я хотела бы сказать “останься”. Хотела бы сократить чёртово растояние между нами. Броситься ему на шею. Но он прав. Лучше пусть он уедет. А я останусь.

***

Вечером я снова долго не могла уснуть. Мышь словно издевалась надо мной! Ей совершенно не была интересна приманка, а что именно ей так понравилось в моей комнате, мне было непонятно.

Но больше всего беспокоил тот факт, что мы с Пал Палычем поцеловались.

Поцеловались.

Это было как-то больше, чем поцелуй!

Это было крышесносно, сердцевпятки, влажно, жарко, круто и обиднейше быстро.

А то, что я испытывала ночью — просто ужасно.

Я устала от изматывающего желания, от бесконечного диалога с самой собой, где одна Злата говорит, что надо довериться чувствам, другая, что всё это неприлично, и вообще, что люди подумают, а третья… боится довериться. Ведь для него это может ничего не значить. А для меня?...

Я проснулась разбитой, но привела себя в порядок и взбодрилась. Теперь мне нужно настроиться на создание новых нейронных связей в мозгу! Уборка. Подумать только!

Наспех позавтракав и помыв посуду, я отправилась к уединённому в лесу треугольному домику. Там, как сказала Аня, меня ждала Света.

Прозрачные стены домика намекали, что внутри очень уютно. Подходя ближе я даже застыла на месте, рассматривая его. Хотела бы я жить вот так в уюте, комфорте, в лесу, но окружённой современными вещами.