8. 8. Уроки литературы

Гаяне.

- Леон, осторожнее, прошу тебя, ну, осторожнее! Не бросай пакет, а ставь его, там же яйца, ну! – Я прошла в прихожую и разулась. Сняла с шеи надушенный шёлковый платок, да так и застыла на месте.

Леон занёс ещё два пакета с продуктами и чуть не разжал руки, вовремя спохватился и покупки были медленно опущены вниз. Мы словно приросли к полу, глядя в сторону гостиной.

Обычно сын возвращался поздно вечером, после тренировки или каких-то злачных мест. В моём понимании к последним относились все клубы. Но сегодня Тигран не только был дома ещё засветло, но и… читал?!

Парень, за все годы учёбы едва ли бравший в руки учебник, сейчас сидел в гостиной на кресле и читал, судя по цвету обложки, кого-то из классиков двадцатого века. Завидев нас, Тигран захлопнул книгу, молча поднялся и помог отнести на кухню тяжёлые пакеты.

- Тигранчик, - я сложила руки на груди и спросила тихо. – Как ты себя чувствуешь? Ты не заболел?

- Нет, ма. – Сын нахмурился. - С чего ты взяла?

- Ты странно ведёшь себя.

Тигран усмехнулся и сказал:

- Сама отправила меня обратно в школу, а теперь удивляешься, что учусь? И кто из нас странный?

- Нет, нет, что ты! Продолжай, пожалуйста, ты всё правильно делаешь! Я только рада!

Мы одновременно посмотрели на книгу, лежавшую на кухонном столе обложкой вниз. Женское любопытство разгорелось с новой силой, страсть как захотелось узнать, что сын выбрал почитать впервые за много лет. Я потянулась было к книге, но Тигран оказался проворнее и сунул её подмышку.

- Пойду-ка я к себе. – Развернулся и вышел из кухни.

- Спускайся через час ужинать. – Крикнула вслед.

Едва шаги сына стихли наверху, я вернулась в гостиную и принялась внимательно рассматривать книжные полки, пытаясь догадаться, что за книга так заинтересовала столь далёкого от литературы человека. Так и не вспомнила, что исчезло с полок, вздохнула и обречённо вернулась на кухню.

Есения.

На следующий день у 11 «А» были пятый и шестой уроки литературы и русского языка. Я старательно выводила на доске «Жизнь и творчество Константина Бальмонта».

В отечественной поэзии конца девятнадцатого – начала двадцатого столетия есть особая прелесть, я поняла её не сразу. Но рассмотрев, прониклась и нежно полюбила.

Класс постепенно начал наполняться. Я положила перед собой план урока. Коротко пропищал телефон, извещая о новом полученном сообщении. Открыла его и нахмурилась. Бригадир писал, что работы в доме начнутся уже завтра. Я улыбнулась – вот и хорошо, будет, чем заняться в выходной.

Встретилась взглядом с тёмными глазами Багдасаряна, который сидел на своём месте. Сразу стало неуютно, я словно почувствовала себя голой. Накинула на плечи жакет, хотя мне было совсем не холодно. К счастью, пространство между нами заполнилось людьми. К Тиграну подошёл Иван Смирнов, его сосед по парте, и отвлёк того разговором.

- Как дела, мальчики? Есть планы на выходные? – Это уже королева класса продефилировала по проходу между рядами и небрежно облокотилась на край парты Тиграна. Тот и бровью не повёл, только отклонился на спинку стула. Я мельком заметила, что уголки его рта раздражённо дёрнулись вниз. Иван Смирнов, напротив, показал девушке все тридцать два зуба и ответил:

- Лучше всех, Милаша! А что, есть предложения?

- Ты же знаешь, - девушка скользнула по нему кислым взглядом и снова повернулась к Багдасаряну, теперь с улыбкой, - я терпеть не могу, когда меня так называют.

- Конечно, знаю! Потому и называю. – В глазах Ивана плясали чёртики.

Милана закатила глаза и провела рукой по плечу Тиграна: