Я совсем забыла, каково это. В глубине души боялась и думала, что не справлюсь. Первые дни сердце стучало, ладошки часто становились влажными, но внешне, надеюсь, никто не замечал моего страха. С первого же дня я держалась с учениками отстранённо, холодно и уважительно. Меня проверяли на прочность и эмоции, но я не поддавалась. Недрогнувшей рукой рисовала неуд и удаляла из класса. При этом ни разу не повысила голос и никого не унизила. Дети успокоились и приняли правила игры. На это ушла всего пара недель.

11 «А» оказался сильным классом, и я даже начала ловить себя на мысли, что мне доставляет удовольствие учить их.

Раздала тетради с оценками за сочинение. Краем глаза следила за Миланой. Та лениво перелистнула страницы, да так и застыла, рассматривая оценку. Сердито шикнула на восхищённый шёпот Саши Шуйской, своей соседки. После уроков подошла ко мне и сказала:

- Есения Даниловна, здесь, наверное, какая-то ошибка. – И показала мне тетрадь, где стояла оценка «5/5».

- Да? И в чём же?

- Ну, - девушка спрятала глаза. И где сейчас была надменная красотка. - Ведь я не старалась хвалить автора. Скорее, наоборот…

- И что с того? Ты отнеслась критически к анализируемому произведению. Грамотно обосновала свою позицию и аргументировала её хорошим литературным языком. Не сделала при этом грамматических и пунктуационных ошибок. Классики  - великие люди, но даже они не обязаны нравиться всем подряд.

Милана растерянно переводила взгляд со своей тетрадки на меня и обратно, словно не могла поверить, что я не шучу. Затем тихо сказала:

- Вы первая учительница, которая не считает, что классиков нужно только лишь хвалить.

- Значит, нам с тобой повезло найти друг друга. – Я накрыла руку девочки своей и заглянула ей в глаза. – Ты очень талантливая, Милана. Если тебе по душе филологическое направление, то, я уверена, у тебя большое будущее.

- Мне никто и никогда не говорил ничего подобного. – В глазах девушки появились слёзы. – Спасибо вам. – Она развернулась, остановилась в дверях, запрокидывая голову и тщательно моргая – никто не должен видеть королеву заплаканной – и вышла.

Багдасаряна я больше не спрашивала и не вызывала к доске. Он оставался единственным, чьё поведение я опасалась предсказывать. А потому, может и малодушно, но предпочла избавить себя от лишних проблем, хотя бы на первое время. Благо, у нас были письменные работы, по которым он стабильно получал 3 или 2, а потому строка журнала напротив его фамилии не пустовала. А желающих ответить устно у меня и так хватало.

Порой я недоумевала, как Тигран вообще умудрился доучиться до выпускного класса. Его навыки чтения, каллиграфии и грамотности письма находились на уровне начальной школы. Я была уверена, что он не сдаст русский язык даже на тройку. Определённо, он был самым слабым в классе по моим дисциплинам.

Даже Самвел, вероятно, вынес больше за все годы учёбы и перебивался с тройки на четвёрку. Он частенько глядел на меня томными глазами и в его обращении постоянно проскальзывал неприкрытый флирт. Он и вправду больше не опоздал ни разу, хотя несколько раз в неделю мой урок стоял первым. Со своей стороны я обращалась с ним нарочито холодно и отстранённо, как и должна вести себя взрослая женщина в подобной ситуации. До тех пор, пока всё держалось в рамках приличий, меня это мало трогало.

Неожиданно, но наиболее впечатляющие способности по русскому и литературе показывала главная красотка класса Милана Васнецова. Если отличнику Марку Стрельцову высокие оценки доставались через пот и старательную зубрёжку, то девочке, такое чувство, повезло с природной грамотностью. Она ленилась, не помнила правила, но интуитивно писала верно. Марк Стрельцов в сочинениях излагал правильные и очевидные вещи, но абсолютно предсказуемые. У Миланы было своё видение по каждому вопросу, и она не стеснялась его излагать чётко и ясно. Их двоих я мысленно записала в любимчики. Всех остальных можно было смело относить к середнячкам. Звёзд с неба не хватают, но перспективы хорошие.