— Пойдемте, принц! — Леонер подхватил меня под руку и потащил впереди всей процессии.

— Какого лешего? — прошипел я.

— Понимаешь… — Монах скосил глаза и удостоверился, что мы прилично обогнали остальных. — Эридан — неофициальный глава государства, он всего лишь принц. Пока король Лергиус жив, он является истинным правителем, а значит, наместники должны делать отчеты перед ним.

— Тогда на черта они полдня распинались передо мной?

— Потому что… — Он запнулся. Странно, все время нашего знакомства Леонер был резок на язык и за словом в карман не лез, а сейчас, казалось, ему трудно подобрать слова. — Потому что традиционно принято считать, что если знает принц, то знает и его отец.

— Это каким же образом? — буркнул я.

— Я прочту молитву, когда ты… — Леонер снова сглотнул и закончил: — Когда ты встанешь на колени перед кроватью короля и возьмешь его за руку.

У меня сердце ухнуло и скатилось куда-то к пяткам. Если бы монах не держал меня под руку, я, наверное, встал бы на месте и не сделал бы ни шага. Так же только замедлил шаг.

— Леонер, я не могу, — чуть ли не взвыл я.

— Целая Карадена или твоя детская слабость, — ответил он и распахнул передо мной огромную дубовую дверь. Я даже не заметил, когда мы успели к ней подойти.

Вот почему они не говорили мне об этой традиции заранее. Конечно, я бы отказался, я же не мазохист. Соглашаясь сыграть Эридана, я понимал, что где-то в замке находится двойник моего отца, но даже подумать не смел, что мне придется его увидеть.

Но уже нельзя было повернуть назад. За мной стояли правящие круги Карадены, можно даже сказать, дышали в спину.

«Хочу домой», — мысленно простонал я, помедлил в дверях, но все же заставил себя войти в большую светлую комнату.

Помещение действительно было большим. А еще большой была кровать, на которой лежал мой отец… двойник моего отца. У него было совершенно безмятежное выражение лица, будто он уснул только что, а не десять лет назад. Простыни, одеяло и подушка были вышиты золотом, позолоченные шторы на окнах, золотые подсвечники, золотые чаши — все это великолепие казалось таким фальшивым здесь, в комнате, где умирал человек.

Леонер прошел и встал у изголовья кровати короля.

— Подойдите, ваше высочество, — поторопил он меня.

Я приблизился на ватных ногах, не в силах отвести взгляд от человека, лежащего на кровати. А я-то думал, что забыл его лицо. Думал, что все забыл. А они заставляют меня переживать все сначала.

«Никогда вам этого не прощу», — думал я, опускаясь на колено перед королевской кроватью.

Рука короля была сухой, но мягкой и теплой и, вопреки моим страхам, ничем не напоминала руку мертвеца.

Слова читаемой молитвы звенели где-то над головой, но я их не слышал, проваливаясь в прошлое.

Равнодушные люди заполнили помещение и наблюдали за всем с плохо скрытой скукой.

«Не мудрено, что король не поправляется столько лет, — зло думал я. — В такой атмосфере умереть гораздо желаннее, чем жить…»

Леонер замолчал.

Я поднялся с колен и быстро вышел из комнаты. Пошли они со своим церемониалом. Я сделал все, что было в моих силах, остальное — за гранью. В конце концов, сами ясно дали понять, что Эридану плевать на дела Карадены — вот пришел на Совет, посидел, не отсвечивая, а потом сошел со сцены, так что никто его уходу не удивится.

Следовало благоразумно отправиться в свои покои, но мне невыносимо было находиться в этой коробке. Да как же они живут в этом мире, где мне на второй день хочется удавиться?

***

После обеда наместники выразили желание прогуляться по королевскому парку, и я с несколькими министрами составлял им компанию. Топографическим кретинизмом я никогда не страдал, поэтому и сейчас легко нашел выход из замка, отмахнулся от предостережений охраны и вышел — практически выбежал — в сад. А стража… Попробовали бы они меня задержать — с таким-то настроением мне было совершенно все равно, что последовало бы за этим, скандал закатил бы точно. Но, по-видимому, на сегодня приказа никуда не выпускать принца не дали ни маг, ни министры, поэтому никто даже не попытался меня остановить.